Несущий Свет - Антон Булычов

Она начала просматривать маленькие тетради, посвященные гипотезам, из тех, что взяла с собой, но потом оставила их. Из головы не шел давешний оратор, а точнее, поднятые им темы. Были ли боги богами или являлись просто сильными магами? Догмы церкви Одина были единодушны в том, что этот вопрос на грани ереси. Но только она не следовала Догмам. Ее интересовало, как все было на самом деле. Действительно ли Один был богом? Она никогда не формировала эту гипотезу. Во-первых, она была верующим человеком. Это было необычно для историка, но она и правда искренне верила в избранность Одина, в его цель и путь. Даже то, что она знала о смерти Одина от рук Великих богов, и то, что она не очень почитала самих Великих, не отменяло факта ее глубокой веры.

Ну а во-вторых, при всей терпимости церкви к работе своих ученых вопрос о божественности Одина сочли бы слишком наглым. Вряд ли ее бы казнили, но наверняка упекли бы на несколько лет в какой-нибудь дальний монастырь, лишив права посещать библиотеки. Асциена задумалась о годах без возможности прочесть что-то новое и записать свои мысли, о днях, посвященных работе в садах и огородах или помощи страждущим, и ее передернуло. Уж лучше казнь. Но если без записей просто вспомнить все, что она знает по этому вопросу…

На первый взгляд сам вопрос был глупый. Явление Одина произошло во время Сражения Отчаяния. Две величайшие державы того времени сошлись в грандиозной битве. Хроники повествуют о сотнях тысяч сражающихся. Один появился среди этого хаоса и бойни, остановив битву за одно мгновение. Его сила послужила фундаментом для объединения воюющих государств, ставших ядром будущей Империи. Сама Асциена сомневалась в масштабах сражения. Хроники часто завышали в несколько раз численность сошедшихся армий. Вся армия Империи сейчас насчитывала около ста тысяч человек, сомнительно, что две державы древности, каждая размером с внутреннюю провинцию Империи, могли выставить такое же число солдат. Сама Асциена оценивала реальную численность войск в том сражении в десять-двадцать тысяч человек. Но даже с учетом этой цифры сложно представить мощь, необходимую для того, чтобы прервать в одно мгновение такое масштабное сражение. Причем хроники говорят о том, что Один не убил ни одного солдата. Это мало похоже на то, чего можно добиться, используя только магию. Хотя порой схожие подвиги приписывали и Убийце Богов Амеру. Вот только Асциена немного сомневалась в их правдивости.

Вторым важным фактом в пользу божественности Одина был цикл его пророчеств. В первые годы становления Империи Один сделал целый ряд пророчеств, большинство из которых осуществились в последующие годы и позволили Империи занять почти все земли континента, кроме негостеприимных пустошей Крайнего Севера за горами Аммел и бескрайних степей Запада. Догмы говорили, что дело во всеведении Одина, и видели тут божественную природу. Сама Асциена сомневалась, что дело в знании будущего. Слишком хорошо были спланированы пророчества. В них не было ничего лишнего, кроме того, что помогало сплотить империю. Скорее, пророчества были целями Одина на ближайшие сотни лет, сформулированные так, чтобы облегчить достижение этих целей. Ведь будучи божественно всемогущим, он сразу мог сформулировать знамения, которые сам же и выполнял, тем самым укрепляя свою власть. Впрочем, это делало Одина в глазах Асциены еще более могучим. Ведь тогда это он спланировал и осуществил несколько солнечных затмений, осушение реки, появление горного хребта и многое другое. Разве можно существо, способное менять русла рек, поднимать из земли горы и затмевать солнце мановением руки, назвать не богом, а как-то иначе? Даже если будущее ему недоступно. Асциена считала этот аргумент важным доказательством божественной силы Одина. Кто умнее – человек знающий, что произойдет и просто болтающий об этом, или человек, способный продумать свои действия так, чтобы все были уверены, что он знает будущее? Для Асциены ответ был очевиден. Как и то, что ум равносилен силе.

Эти раздумья подтолкнули ее к следующей мысли. Все знания, накопленные человечеством за эти долгие годы, исходили от Одина. Он основал академию в Империи, курировал все научные открытия, технические разработки. Он дал людям сначала сталь, затем крупные промышленные комплексы, потом паровые дороги. За время Войны богов многие знания были потеряны безвозвратно. Кое-что, например, пушки и порох удалось с трудом сохранить. Электрическая плотина, которой сейчас пользуются Молнии, способы превращения металлов, которые помогают Трансформаторам получать удивительные вещи, все это заложено Одином. Да и сами знания о магии, о Семени Хаоса тоже были даны Одином. Для нее такие обширные знания в темные века человечества были важным доказательством если не божественного, то близкого к этому.

Ну и, конечно же, создание народа титанов. Одину для строительства в Империи величественных зданий, мануфактур, ровных дорог нужны были идеально послушные и ужасающе сильные работники. И Один их создал. Отличительно, что они не были рабами, им платили за их труд и даже уважали. За все время только еще одному богу, а точнее, богине Элипг удалось создать отдельную расу. Она создала Высших, своих идеальных слуг, и Низших, идеальных солдат. Так она считала. Другие считали Высших чересчур высокомерными и чванливыми занудами, а Низших неуправляемыми полулюдьми. В любом случае до титанов им было далеко. Титаны были образцовыми работниками, трудящимися на благо Империи, а вот Высшие и Низшие имели массу недостатков. И только одно преимущество: рабскую преданность своей богине Элипг и ее ученице Алой. Счастье, что Высшие не имели способности к магии, были союзниками Империи и худо-бедно контролировали Низших. Те и без того были ходячей катастрофой для всех, живущих рядом с этим звериным племенем.

Раздумья Асциены прервало появление квестора, который извинился за долгое ожидание из-за проблем во дворце и начал составлять для них официальный запрос на прекращение пользования императорской библиотекой. Всего через полчаса они с Миллой получили возможность покинуть дворец и, собрав вещи, выехать из столицы Империи.

Кровь лилась по его рукам. Он шагал по кровавым лужам. Воздух был тяжелый, вязкий и очень горячий. Каждый вздох давался с трудом, его приходилось отвоевывать. Вокруг клубились безликие тени на фоне багрового зарева. Тени протягивали к нему неестественно длинные руки с когтями или кинжалами. Он не мог понять разницы. Думать было сложно. Меча нет, он потерял свой меч. Сути нет, он потерял свою суть. Жизни нет, ее он тоже потерял.

Силен резко проснулся. Сознание толчком вернулось, прогнав сон. Он не запомнил, что было во сне. Какие-то тени, движение, боль. Точнее он вспомнить не мог.

«О да! Старые, милые воспоминания!» – проснулся в глубине сознания Месть. Последние дни он появлялся все чаще. Теперь это Силена уже не пугало, он начал привыкать к этому жестокому голосу на границе своего разума.

Последние четыре дня были тяжелыми. Ему удалось поднять мужиков во главе с Опленом и убедить их уходить сразу, не пряча добро. Пять трупов на поле очень ему в этом помогли. Несколько парней покрепче вооружились вилами, три охотника сменили наконечники на стрелах, Силен оставил себе меч и два кинжала. Мужики были разумными и под мечи не лезли, слушали Силена. Ну и лучники сильно помогали, хотя бить в щели доспехов и не привыкли. За эти четыре дня они истребили еще три пятерки разведчиков северян. Те, увидев толпу мужиков и баб с детьми, решали, что легко их рассеют, и нападали. Их ждали стрелы в упор, неровный и жидкий строй из вил и Силен, готовый их убивать. Пока шли первый день, мужики обсуждали, где это он набрался такого опыта, что изрубил пятерых северян. После первой стычки, посмотрев на него в деле, разговаривать об этом перестали. Просто все стали держаться от него подальше.