Модель из агентства «Вкус вампира» - Татьяна Абиссин

Я вдруг нашла в себе силы улыбнуться. Я победила. Не знаю как, но я выбралась из того кошмара, в который меня погрузил Саша. Значит я сильная, очень сильная.

В подтверждение моих мыслей сзади раздался крик:

– Вот же стерва! Как это у тебя получилось? Что ты за тварь? Верни медальон.

Я флегматично раскручивала золотую цепь на среднем пальце, бросив косой взгляд через плечо на Сашку, который стоял сзади и боялся подходить:

– Ну что, ты видишь, что я больше, чем просто тварь? Или, как ты там меня посмел назвать? Я смогла вырваться из твоей иллюзии, значит, я сильнее тех существ…

– Может, ты вампирка, такая же, как Миха, и этим всё объясняется, – нервно выдохнул Белый.

– А, может, мне стоит выбросить этот медальон, которым ты так дорожишь, и ты станешь обычным человеком, перестанешь «пить» из людей энергию, ущербный ты псих? Ты же мог не просто стереть мои воспоминания, а убить меня своим гипнозом, жалкий! – произнесла я сквозь зубы, приподнимая руку с медальоном и вглядываясь в его изящный циферблат и острую, как рыбья кость, стрелку.

Раздался нервный смешок:

– Решила сделать меня обычным человеком? Да я ведь от такого и сдохнуть могу. Что будешь делать, если убьёшь человека?

– Но, ты же сам сказал, что ты – не человек, а тварь… Кстати, что значит – тварь?

– Сверхъестественное существо. На земле их достаточно много – вампиры, ведьмы, оборотни. Но я не знал, что моя магия может не подчинить кого-то, кроме сильного вампира. Ладно, просто отдай мне медальон, и сделаем вид, что ничего не произошло.

– Ты теперь предлагаешь всё забыть?

– Я просто старался обезопасить себя, подчинив тебя. Но раз уж не получилось, что поделать…

– Вы с ним одинаковые. Ничем не отличаетесь, – злобно выдохнула я, все ещё глядя на свою руку, на которой беззащитно раскачивалась цепочка медальона. Сколько соблазна было кинуть её вниз и посмотреть, что случится. Хотя отсюда я не смогу толком рассмотреть, как раскрошится хрупкое стекло.

Но, если я решусь выкинуть чёртов медальон, могут быть неприятные последствия. Вдруг Саша умрёт? Или наоборот ничего не случится, и он лишь обозлится и снова заставит сделать что-то страшное? Пожалуй, одной победы на сегодня вполне достаточно.

На немеющих ногах я повернулась лицом к Белому и отошла с края крыши. Наконец почувствовала, что могу нормально дышать. В этот момент дверь на крышу распахнулась, и влетел Роман. Кажется, ему надоела наша затянувшаяся пауза, и он решил её прервать:

– Ваши там спрашивают, скоро ли вы спуститесь?

– Скоро, – выдавила я, не удержавшись и отвесив Белому пощёчину от всей душевной доброты. Он ойкнул от неожиданности, я же всучила ему обратно медальон и с гордым видом удалилась с крыши.

Пока я спускалась, спиной чувствовала ветер, гуляющий по крыше. Мне вдруг стало холодно, я спиной ощущала мороз от последнего взгляда, которым меня одарил Саша.

Спускаясь по ступенькам, я думала о том, что не представляю, как быть дальше. Бросить работу и повесить на себя долг размером в миллион с лишним? Продолжать съёмки с Белым и просто делать вид, что ничего не произошло? Допустим, и я оказалась не лыком шита. Есть во мне какие-то способности, о которых сама не знаю. Раз сумела преодолеть гипноз Белого, значит ли это, что я как-то отношусь к вампирам? Или я вообще другая, особенная? Что меня такой делает?

В голове паутинкой, потревоженной ветром, промелькнули моменты из моего сна. Если то, что мне привиделось, – не игра воображения, то однажды в прошлом я наложила проклятие на Михаила. Вероятно, создав сильное проклятие нельзя остаться обычным человеком в новой жизни. Но отчасти это хорошо – теперь Белый трижды подумает, прежде чем нападать на меня.

Страшно представить – он готов разрушить мою память, лишь бы я не стала девушкой Михи. Белый мечтает избавиться от вампира или, хотя бы, досадить ему. А тут появляюсь я, и, вместо того, чтобы стать игрушкой Белого, проявляю особые способности. Вдруг мне придёт в голову выбрать более сильного вампира? Или попытаться уничтожить обоих?

Я пыталась поставить себя на место Белого, прикидывала ситуацию так и этак, чтобы его понять, но так и не нашла, чем его оправдать. Сила, которой он обладал, вскружила ему голову, сделав человеком, который ставит себя выше моральных норм. Когда у тебя в руках мощное оружие, а наказание маловероятно, наверное, мало кто устоит. Оставалось удивляться, как Саша ещё не «промыл» мозги целой толпе людей. Тогда у Михи было бы куда меньше шансов дать ему отпор. Но, скорее всего, медальон мог действовать на одного или нескольких человек одновременно. В этом таилась его слабость.

– А здорово вы ему пощёчину влепили! За дело хоть? Мне сразу подозрительным показалось, что вы наедине остаться решили. Думал, у вас романчик.

– Всё у тебя романчики, Романчик, – передразнила я, легонько ткнув его под рёбра. В назидание, чтобы не лез, куда не просят.

…Обратно к агентству ехали в полном молчании. Белый сел на сиденье с водителем, я – назад. И даже в сторону друг друга не смотрели. Саша выглядел притихшим и задумчивым. Я решила, что создавать ауру тайны может не только он, и, гордо выпрямившись, наблюдала за мелькавшими в окне берёзками и кустарниками.

Меня высадили на перекрёстке, и я спиной ощущала тяжёлый взгляд Белого. Наверное, он раздумывал над тем, что приобрёл ещё одного врага. Правильно. Пусть лучше боится и опасается. И больше не лезет. Может, так у нас получится работать дальше.

Подходя к дому, заметила на крыльце Егора. Прудников с наслаждением курил, выдыхая дымовые колечки. Я поморщилась. Не люблю курящих. Не выношу целоваться с ними. Впрочем, что за странные мысли, учитывая, что Егор уже давно числится в моих бывших?

Но лицо парня преобразилось, едва он завидел меня:

– Вероника, только о тебе вспоминал! Думал, пригласить на выходные на речку. Ты как?

– С тобой никуда не поеду, – отрезала я и вцепилась в дверную ручку, с надеждой открыть дверь, но Егор повёл себя неожиданно нагло. Он вдруг обхватил меня своими ручищами, точно надев на меня железный обруч, и прижался губами к щеке. Его язык оставил мокрый след на моей скуле.

Скривившись от отвращения, я попыталась его оттолкнуть:

– Отвали, Прудников. Между нами всё кончено. Что же ты такой непонятливый родился?!

– А ты изменилась, – Егор прищурился, разглядывая меня сбоку, – сегодня на школьницу похожа. Макияж такой… нежный. А в школе ты всегда была пацанка пацанкой.

– Ну, это видимо в твоих глазах, Егор. До сих пор не понимаю, что ты ко мне прилип, когда при всех объявлял, что у Лильки грудь самая красивая. Вот и клеился бы к ней.

– Но любят-то не за грудь…Хотя и за неё тоже. Но ты, Никуша, меня не сбивай, будь добра. Мне твоя ревность, конечно, приятна, но сейчас не о том речь. Говори – поедешь со мной в субботу?