Верь в меня - Джози Литтон

— Кровь Господня! Это прозвучало как мольба о спасении.

— Прошу прощения, меня застала гроза. До женского дома было слишком далеко.

Слова упали между ними, словно камешки в воду, и наступило молчание. Воздух казался насыщенным странным запахом, от которого у Кристы пробежали по телу мурашки.

Хоук отступил от жеребца, которого удерживал. Какой смысл пытаться успокоить лошадь, если он не может успокоить самого себя? Весь день он держался вдали от этой женщины, гонял себя и своих мужчин на тренировочном поле и на охоте. Несмотря на все ухищрения, она не выходила у него из головы, и тогда Хоук решил отослать ее к своему зятю с подходящим эскортом и с письмом, в котором будет задан вопрос о том, что происходит с его отсутствующей невестой. Все дело в потворстве Вулфа, пусть он во всем и разбирается. А теперь вот она, прямо перед ним, влекущая к себе так, как влечет глоток холодной воды иссохшего от жажды человека. Опасная, как та гроза, что свела их вместе… опять.

Вулф сказал бы, что это проделки Локи[5]. Бога озорства, искусного в насмешках над незадачливыми сынами человеческими. Что ж, это объяснение не хуже любого другого.

— Подойди ко мне.

— Нет.

Она произнесла слово не запнувшись, четко и безошибочно. Что-то шевельнулось у Хоука в душе, некое подозрение: что же это за служанка, которая так смело отказывается повиноваться приказанию? Но мысль мелькнула и исчезла, вытесненная желанием заставить девушку послушаться.

— Нет? — Он улыбнулся. — Ты женщина, верно? Ты служанка? И находишься в моих владениях? Как же ты можешь говорить мне «нет»?

Криста вздернула подбородок.

— Вы не мой господин.

Оба понимали, что такого оправдания недостаточно. Хоук улыбнулся шире.

— Тебе нечего бояться. Я просто хочу убедиться в том, что уже знаю.

Криста испытывала страх с той самой минуты, как он с ней заговорил, но сейчас она ощутила приступ настоящего ужаса. Что он «уже знает»? Неужели разгадал ее маскарад? Но ведь он назвал ее служанкой, словно она его раба, не смеющая противоречить хозяину.

— Я свободная женщина, господин, и незамужняя. Я имею право сказать «нет» любому мужчине. — Прищурив глаза, Криста испытующе пригляделась к лорду. — Если вам не безразлично, что говорит женщина.

— Мне не безразлично, — сказал он, и Криста немного расслабилась. — И я уже объяснил, что тебе нечего бояться. Так подойди же.

— Лучше не надо.

Делом одной минуты было бы протянуть руку и овладеть ею. Он знал, что она, возможно, не смогла бы оказать сопротивление. Он воин, закаленный в битвах, и прирожденный охотник. Она перед ним беспомощна. Или нет? Но почему-то Хоук и представить не мог, что причинит ей боль.

— Ведь ты понимаешь, что происходит между нами. Я вижу это по твоим глазам.

Его прямота застала Кристу врасплох. Неужели он дает понять, что желает ее… служанку его нареченной? И ему вес равно, что это значит для нее? Неужели чувства его будущей жены ему безразличны?

— Я не лягу с вами.

Ветер как нарочно выбрал эту минуту, чтобы стихнуть, Во внезапно наступившей тишине голос Кристы прозвучал неестественно громко.

— Я не просил тебя делать это.

Щеки у Кристы так и вспыхнули. Она поняла, что неверно оценила положение, и чувствовала себя униженной.

— Я подумала… Ничего, это не важно.

Она повернулась, чтобы уйти, воспользовавшись тем, что наступило затишье в бурс. Но Хоук решил иначе. Он крепко взял девушку за руку повыше запястья и притянул к себе.

— Ты женщина, как любая другая. Я должен только убедиться в этом, и вся глупость кончится.

Криста успела сделать глубокий вдох — только один, прежде чем он прижал свои губы к ее губам. Первым и мгновенным откликом Кристы было потрясение. Ее никогда не целовали, хотя, сказать по правде, порой она представляла себе это, особенно в последнее время. Но никакое воображение не могло подготовить ее к реальности его прикосновения — не резкого, не жестокого, но соблазнительного и возбуждающего… избавившего ее от чувства одиночества и познакомившего с интимной близостью. Губы у Хоука были твердые, горячие, и Криста ощутила их вкус. Она задохнулась и с силой, которой в себе не подозревала, вцепилась обеими руками в широкие плечи мужчины. Тот издал невнятный гортанный звук и крепче прижал девушку к себе.

Всем своим существом Криста осознала происшедшее. Ее бурный темперамент отозвался на страсть мужчины. Да, именно этого она хотела, желание пряталось у нее в крови, таилось в каждой косточке. Только этот мужчина должен сделать ее своей, увеличить ее душу, стать отцом ее детей, пройти вместе с ней весь жизненный путь. Криста поняла все по своему сердцебиению и радовалась бесконечно. Ни о чем не думая, она запустила пальцы в густой шелк его волос и притянула Хоука ближе, заявляя на него свои права. Теперь это был ее поцелуй. Она целовала его, впитывая эликсир жизни.

Хоук отпрянул, тяжело дыша. Щеки у него побагровели, глаза были полны недоверия.

— Что ты делаешь? Я думал, что ты предана своей госпоже. Какую игру ты ведешь?

Игру? Криста отшатнулась, пораженная его словами. Это было бы игрой, если так можно назвать саму жизнь. Но она допустила ошибку, сделала неверный шаг, гораздо хуже того, что она осмелилась играть с детьми. Вся беда в недостатке у нее жизненного опыта.

— Я не имела в виду… — начала она, но Хоук прервал се резким взмахом руки.

— Будь ты другой, все кончилось бы не здесь, но мир должен быть сохранен. Я отошлю тебя назад в Уэстфолд, и пусть твоя госпожа решает, как поступить.

— Нет!

Как может она снова приехать сюда, если он отошлет ее? Криста думала исчезнуть, а потом вернуться в преображенном виде. Если ее отправят, и, разумеется, с эскортом, это станет совершенно невозможным. И мир, которого они хотят, станет недостижимым.

— Я не ваша, чтобы меня отсылать, — попробовала она возразить.

— Ты будешь моей, если останешься здесь, а этого нельзя допустить. А теперь уходи, чтобы мы не забыли о нашем долге перед твоей госпожой.

У Кристы на кончике языка так и вертелся ответ, что ее госпожа добра и снисходительна, она способна все понять и простить. Она собиралась предать самое себя… какая нелепость!

Криста убежала. Она была рада холодному сырому воздуху, хоть он и не мог остудить жар, пылающий у нес внутри.

Оставшись один, Хоук прислонился к стенке стойла и вздохнул глубоко, с дрожью. Он ошибался, считая все это глупостью. Это куда хуже: сладкое безумие, вынудившее его забыть обо всем прочем — о долге, о чести, даже о здравом смысле. Она уедет завтра, он должен своими глазами увидеть, как она уезжает. Должен собрать всю свою волю и забыть о самом существовании этой девушки. Ему необходима хотя бы слабая надежда на успех.