Пророчество Апокалипсиса 2012 - Гэри Дженнингс

Под одним из таких навесов, на ступенчатом помосте, были расставлены десятки жертвенных черепов, перед которыми, пав на колени, завывали одетые в черное, измазанные в запекшейся крови, с длинными спутанными и окровавленными волосами жрецы. Один из них, держа в руках ужасающего вида мертвую голову, то высоко поднимал ее, то опускал к самой земле, а скорбные стенания его помощников то возносились, то опадали в такт этим телодвижениям. Завывая на разные лады, они вонзали в руки и ноги шипы агавы и орошали помост своей кровью, которую жертвовали ради людей, вымаливая таким образом для соплеменников лишнюю каплю дождя, лишний погожий день, лишний день жизни.

Два человека в черных одеяниях извлекали из огромного горшка вырванные сердца и поднимали над головами, сопровождая это жуткими песнопениями, смысл которых был для меня столь же непостижим, как межзвездная тьма. Они падали с воем на колени и терзали свою кожу шипами агавы так, что земляной пол под навесом заливала кровь.

И к шатру покаяний, и к шатру жертвоприношений в очередь стояли люди, желавшие одарить жрецов щедрыми подношениями. Взамен служители богов обещали верующим свое заступничество перед лицом суровых и грозных небожителей.

Поскольку Цветок Пустыни все происходящее бросало в дрожь, я опять взял ее за руку.

Жрецы были повсюду, они выходили и выходили из каждого минуемого нами дома, и мы на всякий случай долго помалкивали.

— Много здесь жрецов, — произнесла наконец Цветок Пустыни.

— Это их квартал, — пояснил Звездочет. — Здесь все или жрецы, или их ученики и помощники, или слуги.

— Но почему их так много? — поинтересовался я.

— Они властвуют над сим миром, вместе с нашим правителем.

— Как же он им позволяет?

— Времена нынче засушливые, — проворчал старый созерцатель звезд. — И многие верят, что, если не приносить человеческих жертв, не вырезать сердца, не сбрасывать по склонам головы, не сливать по желобам кровь, будет еще хуже: солнце перестанет всходить, дожди прекратятся вообще, грядет вечная ночь и мир уподобится преисподней Миктлантекутли. Вы вот сами что об этом думаете?

— Что думаем мы с Цветком Пустыни, не имеет значения. Мы рабы.

Мы продолжили свой путь через заполненный тысячами служителей богов квартал, где было немало трехэтажных жилых строений, купален, помещений для писцов и школ. Когда мы проходили мимо десятка массивных, огромных, по сравнению с виденными мною раньше, зданий, я спросил Звездочета, что это такое.

— Продовольственные склады, — ответил он. — Хранилища зерна, бобов, тыкв и перца. А два из этих зданий служат арсеналами, там собраны копья, дротики, луки, стрелы, копьеметалки, ножи. Жрецы надзирают за разными складами по всему городу.

Тут нам на глаза попался еще один домина, больше всех прежних. При виде его Цветок Пустыни охнула.

— В жизни не видела такой громадины. Он вчетверо больше любого дома, встречавшегося нам раньше.

— А там что? — полюбопытствовал я.

— Общественная сокровищница, — ответил Звездочет.

— Ух ты! — восхитился я. — Там, наверное, и золото лежит, и драгоценные камни.

— Есть и то и другое, — подтвердил Звездочет. — Но еще и огромные запасы маиса, бобов, перца. Ткани, мотки канатов и веревок из волокон агавы, сандалии, и кожаные и плетенные из волокон, обсидиановые ножи, швейные иголки, сушеная рыба и мясо, звериные шкуры, плюмажи из перьев и многое другое, собранное нашим правителем с подданных в виде налогов.

— Похоже, жрецы тут контролируют все, — заметил я.

— Большую часть имеющихся в Толлане запасов провизии, утвари, оружия… Но главное их богатство — это людская вера. Она позволяет им властвовать и над нашей кровью.

— Они что, образуют свой мир внутри мира? — уточнил я, ежась при мысли об их ужасном обличье и кровавых деяниях. — Власть внутри власти?

— Во многих отношениях, — сказал Звездочет, — именно они и есть власть.

— Что ты говоришь?! — воскликнула Цветок Пустыни.

— Ты боишься черных балахонов?

— Было бы безумием их не бояться. И для меня, и для вас тоже.

— У них слишком много власти, — заявил я.

— Никогда не забывай об этом, мой юный друг, — посоветовал Звездочет. — И никогда с ними не ссорься.

Поднявшись на ноги, президент обратился к троим сидевшим перед ним людям:

— Брэд, поскольку вы пропустили предыдущее совещание, думаю, мне сейчас нужно вкратце повторить то, что доктор Кардифф и генерал Гегберг уже знают. Как вы, наверное, осведомлены, я служил под началом генерала Гегберга в Никарагуа и участвовал в операции «Буря в пустыне», прежде чем мне хватило ума сменить военную карьеру на путь менее тернистый. Но мало кто знает, что я угодил, как говорится, из огня да в полымя. Поступив в Беркли за счет военной страховки, я записался на семинар по глобальному катастрофизму, который вела доктор Кардифф, а это, скажу я вам, тяжелое испытание даже по сравнению с прохождением специальной подготовки в форте Брэгг.[9] Признаюсь, многие студенты сравнивали доктора Кардифф с любителями садистской муштры, о которой знали только понаслышке да по таким фильмам, как «Цельнометаллическая оболочка»[10] или «Офицер и джентльмен».[11] Она нас не просто учила, а можно сказать, ломала на дыбе. Доктор Торквемада — вот одно из ее прозвищ. С тех пор я поддерживал с ней контакт, и, когда четыре недели назад она связалась со мной по поводу своих последних научных изысканий, я собрал эту группу. Думаю, понятно, что я ей полностью доверяю — также, как вам, Брэд, и генералу Гегбергу. И дело не только в том, что каждый из вас способен предложить толковый совет: степень секретности обсуждаемого вопроса столь высока, что это вынудило меня ограничиться минимумом посвященных. Знаю по собственному опыту: вы во всем люди в высшей степени осмотрительные и наделенные высоким чувством ответственности, и это стало еще одним доводом в пользу сделанного мною выбора. А теперь, доктор Кардифф, я уступаю слово вам.

Доктор Кардифф встала.

— Спасибо, господин президент. На прошлой встрече я вкратце упоминала об этом кризисе, но главным предметом нашего обсуждения было соблюдение тайны, что, как я позволю себе снова указать, является первостепенным. Просочившиеся сведения способны обрушить фондовые рынки, а мировую экономику и без того лихорадит. Способны они дестабилизировать и ряд беспокойных регионов планеты. Следствием явится хаос, что лишит нас возможности даже попытаться решить проблему в рамках глобального сотрудничества. Впрочем, сепаратные действия могут оказаться оправданными и по другой причине. Как вы сами увидите, попытки многосторонних действий в связи с недавно обнаруженной угрозой катастрофы, скорее всего, обречены. И не только потому, что мировая экономика и без того летит к черту, переживая самый тяжелый в истории кризис, испытывая нехватку и продовольствия, и водных ресурсов, и энергии, и финансов. Все эти неустойчивые государства с их хищными соседями и жадными правителями не могли достигнуть взаимодействия в решении куда менее сложных геополитических проблем, что уж говорить о проблеме такого масштаба. Утечка информации не только подорвет усилия США по предупреждению и сведению к минимуму последствий надвигающейся катастрофы, она лишит нас способности действовать — если потребуется, сепаратно — в наших собственных интересах. То есть приведет к провалу всех и всяческих усилий по самосохранению. — Она раздала бумаги. — Я тут набросала кое-какие заметки. Прочтите их, не вынося отсюда, и верните мне для немедленного уничтожения.