Леди-послушница - Симона Вилар

За окном шумел и шумел мартовский дождь. Под такой монотонный звук хорошо свернуться калачиком под шерстяным одеялом и сладко спать. Мать Бенедикта не сомневалась, что так и поступили все вверенные ее опеке сестры обители, послушницы и воспитанницы. Но она спать не могла. Она ждала вестей…

Из-за дождей, разлива Северна и суматохи последних дней в Шрусбери была отложена казнь прославленного разбойника Черного Волка, который столько раз с валлийцами[23]совершал набеги на окрестные земли. Но именно об этом человеке сейчас молилась настоятельница почитаемой обители. Ибо тот, кого окрестные жители нарекли Черным Волком, ранее известный как Гай де Шампер, приходился ей родным братом. Он родился под несчастливой звездой, спокойная жизнь не была его уделом. Но мать Бенедикта, в девичестве носившая имя Ригины де Шампер, давно простила его, а весть, что ее брата собираются повесить на потеху толпе, стала для нее огромным горем. Сейчас же она благословляла ненастье, видя в нем перст Божий, дающий приговоренному надежду на спасение.

Чтобы отвлечься от горестных раздумий, аббатиса подошла к пюпитру и стала разбирать накопившиеся бумаги. Счета за ремонт кровли в странноприимном доме при монастыре, доходы от продажи остатков шерсти, письмо от покровителя аббатства, графа Честерского, племянница которого, Тильда ле Мешен, проходила обучение в уважаемой Шрусберийской обители. Знатные лорды весьма охотно отдавали своих родственниц под покровительство матери Бенедикты, и сейчас, перебирая бумаги, она не удивилась, когда прочитала прибывшее с голубиной почтой послание от бывшего деверя Эдгара Гронвудского. Он тоже хотел, чтобы мать Бенедикта приняла в обитель в качестве воспитанницы его дочь Милдрэд. В иное время настоятельница была бы рада подобному известию как новому подтверждению того, что ее связь с родичем из Восточной Англии не прервалась за все эти годы. Ныне же она лишь на миг задумалась, отчего ее славный родич из Денло[24]отправляет единственное дитя именно сюда через всю неспокойную Англию. Но потом свиток с шуршанием свернулся в ее руке и она опять подошла к окну. Этой ночью… Ей сказали, этой ночью. О Пречистая Дева, помоги им!

Она упала на колени и принялась жарко молиться.

— Помоги им, Приснодева! Он ведь не всегда был такой плохой! Это рок, его прокляли в детстве, с тех пор на его груди всегда этот знак проклятия… знак изгнанника.

Да, злая судьба отметила Гая де Шампера с самого появления на свет. Родился он во время страшной бури. Риган, старшая сестра, помнила, какое тогда было ненастье, как бесновалась вьюга. Нянька поставила ее на колени и сказала, что им следует молиться. А она не молилась, а больше наблюдала за нищими, которые, узнав, что у лорда в имении Орнейль рожает жена, напросились на ночлег в надежде, что в честь радостного события хозяин угостит их от своего стола. Но леди умерла в муках, лорд был в горе и даже не взглянул на долгожданного сына. Присутствие же в доме такого количества попрошаек вдруг привело его в ярость, и он велел выгнать их всех прямо в пургу. Они не ушли далеко — некуда было идти сквозь снег и холод, — и все позамерзали вкруг его усадьбы. Кроме одной старухи, которая необычно зычным голосом выкрикивала через метель, что сын барона рожден для бед и нигде на земле ему не будет пристанища.

Однако сначала казалось, что детям могущественного приграничного лорда ничего не угрожает. Даже когда умер их отец, детей удалось устроить при дворе правившего тогда короля Генриха I Боклерка. Вернее, это она, звавшаяся тогда Ригиной, стала фрейлиной у принцессы Матильды, а Гай вскоре был отправлен пажом ко двору графа Анжуйского. Долгое время им не случалось увидеться, но Ригина не сильно жалела об этом, ибо Гай был несносным мальчишкой, они не ладили, и ей часто приходилось поколачивать брата, когда он дразнил ее и называл дурнушкой. Да, красавицей она никогда не была, это правда, зато умом ее Бог не обидел. Она сумела так расположить к себе свою госпожу Матильду, что та взяла ее в свиту, когда уезжала в Германию, чтобы стать императрицей. Этот титул она сохранила до сих пор, несмотря на то что давно овдовела, вышла потом за графа Анжуйского и позже предъявила права на корону Англии. Но это уже было без Ригины, ибо фрейлина успела выйти замуж за молодого саксонского лорда из Денло. Со временем овдовев, она не пожелала жить в доме мужнего брата Эдгара Гронвудского и решила вернуться в графство Шропшир, где у нее были богатые маноры. Там она стала сначала монахиней в Шрусбери, а после поднялась до положения настоятельницы. Свою жизнь она могла бы считать сложившейся благополучно, если бы не Гай.

Вести о нем она получала постоянно, и они ее не радовали, ибо брат то и дело умудрялся попадать в самые неприглядные истории. Сначала он оскандалился при дворе своего благодетеля графа Анжуйского, и его изгнали. Потом ему улыбнулась удача: он сумел возвыситься в Святой земле, служил охранником у самого Иерусалимского короля Бодуэна, но однажды он попал в плен к арабам, вынужден был сменить веру, стал изгоем, разбойником, грабящим караваны купцов в Святой земле. После такого уже не поднимаются, а вот ее брат смог. Добравшись до Рима, он добился прощения от самого Папы, вернулся к английскому двору, где и поступил на службу. Но опять не сумел удержаться. Бенедикта не знала, что на этот раз натворил неугомонный Гай, но он был объявлен личным врагом короля Генриха, его повсюду ловили, и за его голову назначили награду. В то время она уже стала монахиней в Шрусбери, и тревоги мирской жизни, казалось бы, не могли ее задевать. Но испытания подстерегли и ее.

Патроном обители Святой Марии, в которой она пребывала, являлся настоятель могущественного аббатства Святого Петра отец Гериберт, алчный и решительный человек. И он, узнав, что новая монахиня Бенедикта является наследницей богатых маноров в пограничье — Тевистока, Круэла и самого внушительного имения Орнейль, — потребовал, чтобы она написала дарственную, передав эти земельные угодья его аббатству. Если Бенедикта хотела возвыситься на стезе монашества, ей было выгодно так и поступить. Однако, прибыв из Денло, она уже внесла значительный денежный вклад, как и подобало богатой даме, но вот отписать монастырю еще и свои земли решительно отказалась. Она заявила, что покуда ее брат Гай жив, по нормандскому закону он является владельцем маноров рода де Шампер и она не имеет права распоряжаться ими.

Началась долгая и неприятная тяжба. Настоятель Гериберт требовал дарственную на том основании, что Гай де Шампер объявлен вне закона, а это все равно, что умер. Она же считала, что человеку со столь непростой судьбой, как у ее брата, еще может улыбнуться удача, и всячески затягивала дело. Положение особенно осложнилось, когда Гай прибыл в Шропшир, а потом смог укрыться в соседнем Уэльсе, где всегда с охотой принимали беглецов из Англии. Более того, Гай ухитрился собрать отряд из валлийцев и силой вернул свои имения, выгнав уже пытавшихся распоряжаться там людей аббата Гериберта.