Невеста на удачу, или Попаданка против! - Ирмата Арьяр

— Нет.

И тут Лисси соврала. Зачем? Чтобы склонить меня к бегству от ужасного нравом и черствого сердцем жениха, тут же ответила я сама себе. Может, некромант не так и плох, как его малюют?

— И вовсе ты не уродина. Ты дурищу-то Гинбиху поменьше бы слушала. — Продолжая заговаривать мне зубы, матушка Зим смешала в чаше жидкость из склянок (она вспыхнула, как газовая горелка), подождала, когда опадут язычки пламени, и нанесла горячую мазь на мое лицо. — Прежней Тирриной красы у тебя нет, но ты и не безобразна. Даже твой ожог неприличен, как метка бордельных девок, недопустим для благородной аристократки, но не ужасен. Пятно побледнеет со временем, почти незаметным станет.

У меня опять закрались подозрения: неужели только я вижу в зеркале «вьюнок», а остальные — просто пятно ожога? Мы с Лисси никогда не обсуждали мой недостаток, но она всегда пыталась соорудить такую прическу, чтобы прикрыть мне виски.

Готово. Отступив на шаг, матушка Зим полюбовалась на дело своих то ли рук, то ли лап, покивала одобрительно головой.

— Ну вот, теперь тебя никто не узнает. А теперь дай-ка руки. У тебя слишком молодые руки, это подозрительно, милочка. Глаза пока не открывай, рано!

Закончив, колдунья вытерла мое лицо и руки влажным полотенцем.

— Можешь открыть глаза. Поди умойся, я полью.

Я подошла к умывальному тазику. Старушка поливала из кувшина, а я с ужасом смотрела, как краснеет вода в тазу. Она что, заживо с меня кожу содрала? И руки… Боже, боже, что у меня с руками?

— Вытрись. — На плечо легло полотенце. — Через пять минут впитаются остатки зелья, и можно будет посмотреть, что получилось. Я пока принесу что-нибудь перекусить.

Вернулась бабка не одна, за ней шли две служанки, одна с подносом, вторая с зеркалом. Обе никак на меня не отреагировали.

— Поднос на стол, зеркало на подоконник поставьте, — распорядилась матушка Зим. — И помои выплесните!

Одна из девушек забрала таз и даже не поморщилась при виде кровавой жижи. Едва они ушли, я поспешила к зеркалу и ахнула, схватившись за щеки.

— Ну как? — горделиво спросила колдунья.

— Это не я!

— Не Тиррина, — кивнула старуха.

Из зеркала на меня смотрела довольно приятная дама лет двадцати пяти или чуть старше. Изменилось все: форма губ, глаз, овал лица. Исчезла девичья припухлость щек и губ. Скулы стали выше и четче, подбородок тверже, губы строже, и в их уголках залегла ироничная складка. Появились две совсем легкие морщинки у глаз и милые ямочки при улыбке. Теперь у меня были теплые карие глаза вместо холодных серо-голубых. И разрез их стал миндалевидный, как у земных южных девушек — слегка навыкате, с поволокой. И даже взгляд изменился. Руки выглядели на мой новый возраст и выдавали, что их хозяйка не аристократка и знакома с физическим трудом.

Вполне может быть, что я выглядела бы почти так же в своем мире.

— С этим можно жить. Я ожидала худшего, — призналась я, отходя от зеркала. Показалось, я даже стала худее и выше.

Матушка Зим одобрительно кивала головой и лукаво улыбалась.

— Самое то, милочка. Младше нельзя — несерьезно. Красавицей писаной тоже нельзя — не получишь такую солидную работу. Дэйтар предпочитает приятные женские лица, но не смазливые. Я бы сделала тебя постарше, лет на сорок, но хватит и тридцати. Граф не любит нанимать в услужение старух. Говорит, они слишком брюзгливы. Хватит того, что твои волосы мы оставим седыми. Только не светлыми от природы, а темными. — Колдунья достала из кармана передника костяной гребень. — Садись, расчешу. А заодно ума прибавлю.

Последнюю фразу она прошептала одними губами, уже стоя за моей спиной, но я уловила это в зеркале. Мой настоящий отец-бизнесмен учил меня читать по губам, надеялся брать меня на переговоры с иностранцами, а такой навык в деловой жизни еще никому не помешал.

Расчесывая волосы, матушка Зим рассказывала мне поддельную биографию.

Итак, я теперь Тайра Вирт, единственная дочь бедного безземельного рыцаря Симмерса Вирта. Низшая ступень аристократической иерархии, но не простолюдинка, и на том спасибо.

Сирота.

Это на тот случай, если граф начнет наводить справки, а он начнет.

Симмерс Вирт погиб во время турнира, а его жена то ли умерла во время родов, то ли исчезла сразу после них. Факт в том, что Тайра оказалась сиротой и ее вынянчили и вырастили дальние родственники отца, жившие в глухомани у северной границы королевства. Девочка с детства отрабатывала каждый кусок хлеба до тридцати лет, пока в форпост Счастливая Подкова не нагрянул неизвестный гибельный мор.

Крепость сгорела. То ли обезумевшие и обреченные жители сами себя подожгли, дабы зараза не распространялась, то ли королевские маги сожгли строения вместе с трупами. Этого Тайра не могла знать. Реальная Тайра тогда же померла вместе со всеми. А поддельная, то есть я, чудом уцелела и от мора и от пожара и пряталась по лесам, пока не добралась до столицы, прослышав, что в Королевском Благородном доме дают работу всем разорившимся рыцарям и их потомкам. Король не пренебрегает благородной кровью — именно в ней могут дремать зерна человеческой магии. Или не человеческой, тогда таких нужно тем более держать под контролем.

— С багажом все ясно, его нет. А как у меня с документами? — спросила я.

— Никак, — фыркнула бабка. — Все же сгорело. Потому ты и не попала сразу в Королевский Благородный дом, а магическая комиссия, которая может подтвердить твое право крови, соберется только через месяц. И ты, чтобы не умереть с голоду, начала искать работу. Но в твои тридцать лет, будучи старой девой…

Тут я зашипела, и старуха поспешно проговорила:

— Дитятко, а что делать? Тиррина девственница, и это поймет любой маг выше третьего уровня с первого взгляда, и твое тело я не могу изменить настолько серьезно. Потому уж сама придумай причину, почему Тайра Вирт не познала мужчину до тридцати лет. Любовь, разбившая твое сердце, или обет, данный Небесам, — главное, чтобы ты сама верила в свою легенду.

— Но я выгляжу моложе тридцати.

— Еще бы. Мать реальной Тайры Вирт — потомок айэ. Именно поэтому для Тайры были закрыты все монастыри и пансионы Небес, даже если бы вдруг у ее отца остались бы какие-то деньги на ее образование.

Колдунья, закончив возиться с моими волосами, заколола мне косу вокруг головы резными гребнями, отошла на пару шагов полюбоваться работой, хмыкнула.

— Неплохо.

Я покосилась в зеркало. Мое отражение стало еще строже и величественнее, словно на меня надели корону. Что ж, с этой внешностью я примирилась даже быстрее, чем с обликом пигалицы Тирры. И «вьюнка» совсем незаметно, хотя я чувствовала свое украшение, никуда оно не делось, только ушло глубже. Жуткое ощущение.

— А кто такие айэ, матушка Зим?

В книгах Тирры встречалось это слово, и я примерно знала, что оно значит. Что-то вроде изначальных существ мира, который они называли Айэра (люди и маги называли эту планету просто — Мир и считали айэ нечистью, с которой нужно бороться «чистым магам», духовным детям Небес). И еще знала, что между человеческими магами и айэ всегда были напряженные отношения. На Земле нет единого слова для волшебного народа, а тут вот оказалось — айэ. Но книги книгами, а древняя колдунья должна знать больше.