Вербовка - Виктор Державин

президент. Но самых лучших эпитетов В. Путин удостоился от Джимми. Тогда, когда мы сидели втроём в ресторане, он два раза высказался на эту тему, что само по себе для Джимми очень необычно. Я эти разговоры игнорировал, но слушал очень внимательно, всем видом показывал безразличие. При Вильте тоже старался не смотреть русское телевидение, она как-то раздражалась из-за этого. Очевидно, что ей было плевать на всё что связано с Россией. Более того, иной раз её раздражение новостями о России переходило в лёгкую ненависть, злобу. И я понимал, что при мне и детях, она ещё сдерживается. Литвой она интересовалась, но тоже очень слабо, так как давно махнула на неё рукой, считала Литву безнадёжной страной.

Между тем, это был момент, когда здесь многие заткнулись на тему России, перестали издевательски высказываться. Из этих наблюдений следовали и практические выводы. Для меня было понятно, что теперь моя работа приобретает ещё больший интерес, ведь, усиление Путина и России, однозначно не понравится местной власти. Для меня это было очевидно.

От наших я знал, что работа с моими родителями началась и вот-вот они примут решение, пока что колеблются, но и мне ничего не говорят. Жду от них сообщений, партизаны.

Утром встал очень рано. Объехал нужный мне район на машине. Опробовал все свои технические средства. Занял хорошую позицию неподалёку от нужного мне адреса.

Ближе к 10 утра Пол и Эбигэйл вышли из дома и пошли на пляж. В принципе, к полудню у меня были отличные и безупречные доказательства их совместного проживания. Счастливые люди! Никак не могут насладиться обществом друг друга. Даже позавидовал им. В таком возрасте и такие нежные, откровенные чувства, в каждом движении чувствуется забота друг о друге.

Как-то стало не по себе. Очень захотелось позвонить Вильте.

Оставил их и решил посмотреть за ними уже вечером, «контрольный выстрел».

Из дома вышли внуки Пола, потом Пол и Эбигэйл. Я знал его внуков. Идут ужинать в ресторан. Снял всё это на камеру и уехал. Стало не по себе. Такое впечатление что я своими грязными руками лезу в эту идиллию. Отвратительное чувство. В конце концов они заслужили всё что имеют. Эбигэйл отвоевала свою свободу и независимость, а Пол, даже в этом возрасте, имеет право любить.

Уехал подальше, в Индиан-Рокс-Бич, снял отличный номер в гостинице с роскошным видом на море и поехал в аэропорт, через сорок минут приземлится рейс Вильте.

Спонтанно, безрассудно вышло. Для моей жены вообще не характерно. Но получилось очень здорово.

Утром, мы позвонили кому надо и решили все рабочие вопросы, как надо. У нас пять дней. Вечером, няня прилетит сюда с детьми. Мы отнюдь не бедные, можем легко себе всё это позволить. На работе оба на отличном счету и ни у кого вопросов не возникнет. Мы пашем и совсем не по-американски, мы здесь пашем по-советски. День-ночь, не важно. Выходные-проходные, не важно. Малейший сигнал и мы уже в работе, в борьбе, в деле. Мы такие! А вот американцы, уже немного другие. Тоже пахари. Но только попробуй кого-то выдерни в выходные!

Флорида! Флорида! Это райское наслаждение.

После того как вернулись решили, что со временем обязательно переедем жить во Флориду, на пенсии — обязательно. И только один немой вопрос оставался между нами. На этот вопрос должна была ответить Вильте, я ждал ответа.

Пожалуй, это был финальный момент, когда я твердо решил остаться жить навсегда в США и этому могли помешать только две вещи: моя ошибка (лень, разгильдяйство, тупость) и предательство (кто я и где я, знает четыре человека, не считая сенатора).

Четыре человека точно знают мою личность. Со слов преподавателей в Подмосковье я запомнил, что, как правило, личность нелегала знают два человека. Во многих случая только один человек, из центрального аппарата ГРУ. Но я из «спящих», поэтому не классический вариант. Жаль. Чисто по своим ощущениям и мыслям, самую большую тревогу вызывал у меня Громов. Он очень умный и амбициозный, явно с большими требованиями к жизни, к качеству жизни. Теперь он в России, на полковничьем окладе, наверняка совсем не большом. Возможно, его как «сбитого лётчика», спрятали куда-то в другое подразделение Генштаба, не в ГРУ (но могли и в ГРУ оставить), возможно даже отправили в какое-то подразделение министерства обороны (это вообще для офицера ГРУ унизительно), формально туда оформили, для тумана. Наверняка он это тяжело пережил и не согласен со своим нынешним статусом. Одно дело заниматься оперативной работой резидентуры, да ещё в США. Куда круче?! Другое дело заниматься каким-нибудь «международным военным сотрудничеством», то есть вербовать приехавшим на обучение в Россию курсантов и офицеров из других армий. У Громова уникальная способность расположить к себе человека, у Коваленко таких способностей не вижу, он как-то попроще, добрее как-то. С другой стороны, у него и подход ко всему другой, может и не хуже, чем у Громова. Кто его знает? Громов тот прям человек-лезвие, острый, резкий, но обаятельный очень. Редчайший талант, редчайшее сочетание качеств. Коваленко очень сильно уважает США, это я уловил. Но он не любит эту страну, чувствуется что он свою старость связывает с Россией. Громов мне ближе, он тоже влюбился всей душой в США, хоть и скрывал это. Я просто это чувствовал. В этом и опасность. Наверняка он там, в Москве, тщательно скрывает свою ностальгию. У него ума хватит сделать это безупречно и очень патриотично. Но наверняка Громов недоволен всем произошедшим. О чём он там думает? Интересно. А сколько я теперь стою? Б-р-р-р. Стало не по себе. А сколько он ещё знает? Будем надеться что наши там понимают это всё и не хуже меня.

Получил сообщение от наших. Хвалят. Благодарят. Дают установки на отработку контактов сенатора. Конкретных задач не ставят.

Нашим доложил о событиях. Передал просьбу сенатора о том, что он не желает ни с кем работать, кроме меня.

Получил быстрый ответ. Оказывается, что именно так и положено. Что это железобетонное правило разведки. Никто кроме меня не имеет право с ним работать. Кроме того, сообщалось что о моей работе с ним будет знать только Коваленко и ещё один генерал из ГРУ.

Наконец появился у сенатора. Он, конечно, не привык чтобы его подчинённые, помощники вели себя так независимо, могли взять отпуск, когда им захочется, да ещё ставили задачу решить все эти вопросы с Ричардом. Ничего, пусть привыкает. На людях, это одно. Когда мы вдвоём, пусть знает своё место. Тоже полезно.

Отдал