Буря и пламя - Элейн Хо

Нежное утреннее солнце согревало кожу, а вот на севере полыхнула молния, осветив черную стену и неподвижное море, которое она ограждала. Тяжелые серые тучи так и не рассеялись с тех пор, как она видела их в прошлый раз. Эрис начала подозревать, что эта гроза никогда не закончится. А на юге за пропастью тянулась скалистая цепь – природная граница, отделяющая эту землю от остального мира.

– Представь, что магия – это единый источник, который питает всё и всех. Это древо, из которого произрастает сама жизнь; оно пьет влагу, чтобы приносить плоды. И каждому доступен этот источник силы, от муравья, что копошится под землей, до облаков в небе. Большинство пользуется магией, не осознавая того. Некоторые делают это втайне и меняют ход истории – как, например, волшебники, колдуны, короли.

– Доступен каждому? – сдвинув брови, переспросила Эрис. – Почему же тогда магия так редко встречается? Я знаю только одного человека, который ее применял, но он был злодеем.

– Тем, кто не знает, как управляться с магической силой, она является в обличье шанса. Взять, к примеру, блага, которые дарит нам жизнь. У тебя ведь бывало так, что ты возносила молитвы о чем-то конкретном – к примеру, о нежданном доходе или об исцелении возлюбленного, а потом желание точно по волшебству исполнялось?

«Может, поэтому у Стаци все так хорошо получается», – подумала Эрис. Ее сестра неустанно молилась в святилище, воздвигнутом в богадельне. Когда Эрис была еще маленькой и хотела играть, она вечно мешала сестре, но Стаци всякий раз усаживала ее на коврик рядом с собой.

– Они плещутся у самого краешка безбрежного моря, – продолжил великан, – но не замечают его. А потом, нагнувшись пониже, случайно ныряют в океан чудес. Но стоит им только увидеть предмет своих желаний, они взмывают на седьмое небо от счастья и ни капли не думают о том, каким образом сбылась их мечта. Магия – это навык, который можно усвоить и отточить, главное – нрав ее обладателя. Прежде чем мы начнем, нужно усвоить единственное правило. Из моих слов важнее всего запомнить вот что: мы берем у земли, а потом возвращаем ей долг. Такова суть природы, так она восполняет свои силы. Олень погибает, чтобы насытился волк, а тот после смерти питает дерево…

– А оно умирает зимой, когда олень сдирает с него кору, – подхватила Эрис.

– Магия тоже повинуется круговороту жизни и смерти.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила девушка. – Тоже был волшебником?

– Был. Я упал в этот океан по случайности, и у меня ушел не один десяток лет на то, чтобы постичь мерный ритм его сердцебиения. Ты же, напротив, и сама не замечаешь, как обращаешься к магии, невольно порождая жизнь. Она льется из тебя сама собой и, словно огонь, зажигает все, чего только касается. – Чудовище жестом позвало ее к самому краю пересохшего водопада. Огонь делает важный вклад в круговорот жизни и смерти, обращая все в пепел, но внутри него прячется зерно блага. Я стремлюсь укротить его, взять под контроль, превратить в силу, столь могущественную, сколь пожелаешь.

Может, ей достаточно только приказать траве расти и та повинуется? Эрис закрыла глаза, представила пышную, сочную зелень и попыталась воплотить эту грезу в жизнь. А когда открыла глаза, перед ней раскинулся тот же выжженный ландшафт. Впрочем, больших надежд она и не питала.

– А насколько сильна эта самая магия? – спросила она. – Если мне под силу выращивать цветы, могу ли я подчинять людей своей воле?

Чудовище покачало головой.

– Ты неверно представляешь ее границы. Магия – это сила, проистекающая из самой природы, и воздействует она лишь на то, что видит. Если тебе хватит воли и средств, можно победить законы земного притяжения, или, заручившись помощью земли, создать океан, или, повелевая ветром, призвать бурю. Но природе почти недоступны абстрактные понятия – к примеру, любовь и счастье, – и, если ты хочешь влюбить кого-то в себя или сделать его убийцей, тебя ждет разочарование.

Эрис уставилась на горизонт, обдумывая его слова.

– То есть магия воздействует на мир физически. Почему же тогда нельзя с ее помощью сделать так, чтобы человек поперхнулся вином из собственного бокала? Или чтобы у меня появилась незримая рука, которая будет управляться с копьем и убьет моих врагов?

Чудовище подняло палец.

– Погляди, как быстро на ум приходят разрушительные мысли, стоит только заручиться такой силой.

– Я просто подумала о том, как можно использовать ее во вред! – торопливо пояснила Эрис, вспоминая о Твари, описанной в книгах. – Тот, кто наделен властью, наверняка найдет способ ей злоупотребить.

– Совершенно верно. Если бы каждый черпал знания из этого источника, мы бы все искали свой способ их прирастить и руководствовались разными представлениями о том, как стоит применить этот дар. Я лишь единожды обмолвился, что постигаю магию, и больше не намерен так делать – из страха, что это используют против меня. Другие волшебники по той же причине умалчивают о своих способностях.

– И все же вы решили обучить меня.

– Теперь ты понимаешь, сколь велико мое доверие к тебе.

Эрис замерла, осознав всю серьезность его признания.

– Эта земля задыхается. Корни, что тянутся к океану магии, обрублены. Поэтому здесь ничего не растет и обычные семена не приносят урожая. Ты же доказала, что тебе под силу это изменить. – Оно направилось к ней, и Эрис шагнула ближе к обрыву от испуга. Чудовище понизило голос. – Возрождение этой земли для меня чрезвычайно важно, и ради него я готов рискнуть. Однако помни, что я всю свою жизнь посвятил изучению магии. Уверяю тебя, если ты меня предашь и используешь полученные знания мне во вред, месть моя будет стократной.

Эрис нахмурилась. Угроза Чудовища испугала и разозлила ее.

– Я никогда не лгу и лгать не стану. Не знаю, правда ли мне под силу возродить эту землю, как вы говорите, или попытки убьют меня, но обещания я не нарушу. Не такой я человек.

– Посмотрим, – прорычало Чудовище. Хозяин замка подошел к одной из упавших колонн и опустился на колени, уперев в них огромные руки. – Сперва надо успокоить разум, – сказал он. – Если стереть чувства, которые тебя терзают, будет проще отыскать то самое древо, что источает чары.

Эрис медленно опустилась на колено, стараясь шипеть от боли как можно тише. От соприкосновения с землей, усыпанной пеплом, колени обожгло болью.

– Лишь отыскав источник магии внутри себя, можно сознательно использовать ее в будущем, – пояснило Чудовище. – Закрой глаза, обрати все свои мысли внутрь и дыши. – Широкие плечи великана стали ритмично опускаться на каждом выдохе.

Эрис последовала его примеру. И ничего. Она повторила попытку, стараясь дышать в ритм с Чудовищем. Заерзала, ища позу поудобнее. Царапина на лице заныла, но она подавила желание ее почесать. Интересно, сестры вообще знают, что она пропала? Может, кто-то узнал ее в толпе и видел, как она убегает. Хоть бы Виктория навещала отца в этой его мрачной гробнице. Алая роза, которую Эрис возложила на гроб, уже наверняка завяла. Может, и Стаци к нему ходит, если только у нее есть свободное время. Где же он сейчас? Отыскал ли пусть к Вечному древу? Какой вердикт вынесли ему короли? Обрел ли он покой?

Она очень по нему тосковала. Милостивые короли, как сильна была эта тоска! Как бы ей хотелось, чтобы отец вновь подхватил ее на руки, показал на звезды, поделился новой историей, заверил, что все хорошо. Она обрела свободу, как и обещала. Все вышло совсем не так, как я думала, но я свое слово сдержала.

– Эрис?

Девушка открыла глаза. Ресницы на миг прилипли к коже.

– Извините. – Она смахнула слезы. – У меня остался один вопрос.

– Задавай.

– Может ли магия оживлять мертвых?

– Стало быть, ты потеряла кого-то.

– Может или нет? – упрямо переспросила она.

– Настоятельно не рекомендую этого делать.

– Получается, это возможно! – заключила она, стараясь скрыть радость.

Плечи Чудовища напряженно застыли. Оно встало.

– Чтобы нарушить столь фундаментальный закон природы, нужны мощные чары и огромная сила воли. Я как-то попытался – и ничего не вышло. Я обрек на муки тех, кого хотел вернуть к жизни.

– Они стали призраками? Можно на них поглядеть? Они прячутся где-то неподалеку?

– Нет. – Чудовище постучало себя по груди. – Они внутри меня.

– Покажите!

– Нет. – Великан отступил в сторону. – Это мои дорогие