Сволочь ненаглядная - Дарья Донцова

Бабуся открыла записную книжку, отыскаланужную страничку и сообщила:

– Анна Константиновна Колосова.

– Телефон есть?

– А как же, я всегда записываю, развеможно…

Последовал новый виток сентенций, но в концеконцов в моих руках оказалась бумажка с цифрами. Но уйти сразу мне не удалось,пришлось просидеть еще около часа, выслушивая рассказы.

Номер начинался с цифр 344, значит,неизвестная Анна Константиновна живет, скорее всего, в районе метро«Домодедовская», а я как раз подъеду сейчас к этой станции на маршрутке. Норадость оказалась преждевременной. Трубку никто не снимал. На двадцатом гудке ясо вздохом опустила ее на рычаг. День в самом разгаре, небось дама на работе.Делать нечего, поеду домой.

* * *

В квартиру я вползла с сумками наперевес. Вправой руке крайне осторожно я держала пакет с яйцами. Собаки бросились к моимногам.

– Тише, тише, девочки, – попробовалая их успокоить, – не толкайтесь.

Но Муля, пришедшая в полный восторг при видехозяйки, пыталась подпрыгнуть повыше. Ада не отставала от сестрицы. Сначаламопсихи просто сопели, потом зарычали.

– А ну, цыц! – прикрикнула я, нопоздно.

Ада, желая первой прижаться к моим коленям,отпихнула жирным боком менее поворотливую подругу. Муля обиделась и прищемилазубами ухо соперницы. В следующее мгновение они повисли на пакете, ручкиоторвались, раздался сухой треск… По полу начала медленно растекатьсябело-желтая лужа. Да, не везет нам последнее время с яйцами, из этих дажеомлета не сделаешь!

Вечером я вытянулась на диване и попробоваласобраться с мыслями. Наверное, Анна Константиновна Колосова в курсе, где искатьРагозина. Скорей всего, он ее любовник или муж. Словоохотливая Марья Сергеевнасообщила, что никогда не сдает квартиры лицам мужского пола и одиноким дамам.

– Не доверяю им, – вздыхаластарушка, – напьются, закурят в постели, и сгорит жилплощадь.

Вот только странно, что Анна Сергеевна неотвечает на телефонные звонки. Я набралась хамства и набрала номер последнийраз около полуночи. Хотя, может, она работает сутками, или аппарат сломан, вконце концов, могла не заплатить вовремя, и телефон отключили.

Ладно, утро вечера мудренее. Сейчас сунем подголову доллары… Кстати, где подушка? Я села, глаза обшарили диван. Симпатичнаятемно-бордовая думочка из искусственного бархата исчезла. Я похолодела.Тридцать тысяч долларов!

– Юля! – завопила я, чувствуя, чтотеряю сознание. – Юля!

– Что случилось? – спросила та,всовывая голову в комнату. – Чего кричишь, все спят давно!

– Где моя подушка?

– Господи, – пробурчала она,пролезая в спальню целиком и с видимым трудом втаскивая загипсованнуюногу, – только-только глаза сомкнула. А тут вопль нечеловеческий! Да вотподушка, смотри, под спиной!

– Не та, – прошептала я, – табордовая, велюровая, на наволочке кошка выткана.

– Понятия не имею, – фыркнула Юля.

– Я купила ее в декабре у метро затридцать пять рублей, – шелестела я.

– Дел-то, – фыркнула Юля, –купи еще одну – и конец!

Я только разевала рот, словно выброшенная наберег рыба.

– Не понимаю, – продолжалавозмущаться она, – из-за барахляной думки поднять ор!

Посидев минут пять на диване, я сползла напол, нашарила тапки и пошла бродить по комнатам. Кирюшка мирным образом спал.Под головой у него лежала лишь маленькая подушка, беленькая, в розовойнаволочке. В детской клубилось невероятное количество вещей – книги, одежда,дискеты… Невыключенный компьютер мерцал «звездным небом», на клавиатуре высилсяворох фантиков, и все было засыпано крошками от чипсов. Но подушечки с кошкойне было. Не нашлась она и у Сережки в спальне, Юлечка из-за больной ноги сейчасспит отдельно, и я не стала соваться в «гостевую» комнату.

У Кати тускло мерцал ночник. Она отложилатолстый том «Патологии щитовидной железы» и поинтересовалась:

– Что случилось?

– Ничего, – быстро заверила я,окидывая взглядом помещение, – вот подушечку свою ищу, без нее не могузаснуть, низко.

– Возьми эту, – предложила Катя ипоказала на кресло.

– Нет, – покачала я головой, –хочу ту, с кошкой.

– Извини, я ее отдала.

– Кому? – помертвевшими губамиспросила я. – Зачем?

– Нине из соседней квартиры. К ней гостиобвалились, да не один человек, а сразу четверо. Вот она и попросила подушкувзаймы.

Я ринулась на лестничную клетку. Нина оченьмилая женщина, и мы частенько пьем друг у друга чай. Еще я всегда одалживаю унее соль, сахар и муку, а она бегает к Катюше с разными медицинскимипроблемами. Сын Нины, Вадик, учится с Кирюшкой в одном классе, и это нас оченьсблизило.

– Лампа? – удивилась Нина,распахивая дверь, но потом хорошее воспитание взяло верх, и она спросила: –Хочешь чаю?

Но мне было не до китайских церемоний.

– Где моя подушка?

– Какая?

– Велюровая, с кошкой.

– У Владьки под головой, видишь ли, туттакой форс-мажор приключился, – зашептала Ниночка.

Но я не стала слушать и ткнула ей в рукимягкий, набитый пухом мешок.

– Возьми эту, отдай ту.

– Но они одинаковые по размеру…

– Отдай, не могу заснуть!

Ниночка пожала плечами и принесла требуемое. Япочувствовала, как разжимается невидимая «рука», стискивающая желудок.

– Вот, – хихикнула Ниночка, –получи свою подушку, и впрямь хороша, кошка хоть куда.

Честно говоря, киска и впрямь былаочаровательной. На темно-бордовом велюре выделялось полосатое рыже-белоетельце. Горло Мурки украшал яркий оранжевый бант.

– Давай, – выхватила я у Нины из руксокровище.

Соседка хмыкнула и спросила:

– Слышь, Лампудель, мне Катерина ещеодеяло дала, ватное, синее, тоже заберешь?

– Зачем?

– Ну, может, ты без него глаз сомкнуть неможешь, – откровенно издевалась Нинуша.