Факультет закрытых знаний. Команда «мечты» - Маргарита Блинова

– Мими!!! Ну ты… – закончить фразу Шархай не успел.

Кинувшиеся спасать атакованного престолонаследника члены команды были снесены общей массой. С веселым матерком мимо пронесся Ши-Ван, а следом вызволять своего подопечного бросился и Дерен Маккалич. Я же продолжала получать эстетическое удовольствие.

Джером сражался аки лев. Такой маленький и щуплый, но очень отважный лев. Проблема заключалась в том, что всерьез сражаться со слабым полом принц не мог: мораль мешала. Остальные тоже действовали мягко, стараясь никого не ранить, поэтому возбужденные девицы окончательно двинулись на почве романтичной придури стать невестой принца и начали рвать костюм блондинчика.

Мать моя кошка! Наверное, ставить для «конкурсанток» условие добыть личную вещь принца было немного необдуманно. Но кто ж знал, что перечитавшие романов девы не остановятся ни перед чем.

Милая романтичная история про Отбор невест грозила стать заключительной сценой из другого драматического произведения, где обезумевшая толпа растерзала главного героя на кусочки, но тут, к счастью для всех, в дело вмешался ректор.

– Отставить! – рявкнул Итон-Бенедикт, и (о, чудеса!) девицы тотчас перестали верещать, драться, рвать Джерома на запчасти, застыли и медленно повернули головы в сторону источника звука.

– Какого… – очень непедагогично начал тот самый источник, потом взял себя в руки и уже куда спокойнее и почему-то зловеще уточнил:

– Где обучающаяся Вейрис?

Пришлось грациозно подняться со своего места, соскочить на землю и подойти. Девчонок разогнали, после чего Ши-Ван склонился над распростертым на земле Джеромом и участливо спросил:

– Ну ты как, оклемался? Гуля, некролог отменяется, сворачивай поминальную поляну.

– Это несправедливо! – возмутилась та. – Я уже панихиду заказала. С плакальщицами их выход отрепетировала. Там такая боль! Там такой душевный надрыв! Там бутербродики с черной икоркой!

– Гуля.

Итон-Бенедикт сказал это мягко, даже ласково, но меня пробрал озноб. Горгулью, видимо, тоже, потому как каменная вредина демонстративно развернулась попой и обиженно буркнула:

– Ну никакого уважения к чужому труду.

Мы выстроились вокруг Итона-Бенедикта полукругом, а уже после было то самое затяжное и многозначительное ректорское «та-а-ак».

Воспользовавшись моментом, Шархай незаметно показал мне большой палец, лиэс, как никто ценивший хитрость, также удостоил одобрительным кивком, а вот остальные уподобились Лиаму и зыркали в сторону довольной парды, точно стая голодных каннисов на загнанного зайца. Но особенно выделялся взгляд Джерома.

Потрепанный, исцарапанный и очень недовольный принц смотрел… многообещающе. И почему-то большие голубые глаза обещали чистокровной парде только неприятность. Нет чтобы колечко, свежую слойку с маком или готовую лабораторную работу по ядам.

– Чего молчим? – первой не выдержала затянувшегося молчания Гуля. – Давайте уже обругаем всех последними словами и разойдемся, а то меня ветер сносит.

Ветер и впрямь усилился, напоминая присутствующим, что не за горами первый день зимы и праздник по случаю дня рождения старшего наследника Глошада.

Преподаватели переглянулись, и Ши-Ван с неохотой процедил:

– Должен признать, обучающаяся Вейрис, ваше коварство вкупе с нахальством не знает границ.

Польщенно потупилась. Это ведь похвала, да? Я ничего не путаю?

– Прибить бы тебя за такое, – с чувством произнес Дерен.

Хм… Что-то непонятно: меня хвалят или ругают?

Вопросительно глянула на ректора. Интересно, что он скажет.

Но Итон молчал. Зеленые глаза, потемневшие из-за надвигающихся сумерек, смотрели пристально. Жадно. Так, словно целую вечность не видели.

Игнорируя холодные порывы ветра, по телу прошла обжигающая волна жара. Аж дыхание перехватило! На душе стало жутко приятно, а еще очень захотелось улыбнуться, подойти и обнять нашего «мягкого, как подушка» ректора.

Поразительно, но, кажется, я соскучилась.

Очень.

– И не стыдно? – тихо уточнил он.

В первую секунду подумала, что каким-то чудом Итон прочел мои мысли, и только потом сообразила, к чему, собственно, вопрос.

Замешательство тут же сменилось бравадой, и я гордо расправила плечи.

– Простите, господин ректор, но обычно я посыпаю голову пеплом по пятницам тринадцатого. Во все остальные дни у меня неприемное время.

Итон прикрыл глаза, всем видом как бы говоря: «А чего я, собственно, ожидал от этой черной бесстыжей кошки?», шумно выдохнул и придал лицу строгий вид.

– Обучающаяся Вейрис, практикум засчитан. Остальные, – тяжелый взгляд на притихшую «команду принца», – очень плохо. Дерен, проведи завтра разбор. Ши-Ван, на тебе организация следующего практикума по покушениям, проведем уже после поездки во дворец. Все свободны.

Ректор резко повернулся и зашагал по дорожке к своему домику, виднеющемуся из-за деревьев, а я стояла, смотрела в его удаляющуюся спину, борясь с внезапным чувством пустоты.

На душе стало холодно. Словно в суровую зимнюю ночь кто-то бессердечный отобрал у тебя теплое одеяло.

– Ноэми.

Джером развернул меня к себе лицом. Глаза сверкают, как у демиурга с гравюры, расцарапанные желваки ходят ходуном. Не принц, а разгневанное божество, спустившееся с небес на землю, дабы покарать нерадивых. Ага, такое очень растрепанное и чуток побитое божество.

– Ты должна мне свидание, – выпалил он, сжимая в объятьях.

– Эй! – возмущенно выдохнула я, попыталась отпихнуть Джерома, за что тотчас поплатилась.

– Два, – с мстительным наслаждением заявил принц Райвиль и начал недвусмысленно наклоняться за поцелуем.

– Погоди-ка!

Я привстала на носочки, осторожно отвела светлую прядь от по-юношески красивого гладкого лица и неожиданно вспомнила, с какой грацией кое-кто забрался на дерево. Потом память подсунула воспоминание о позорном проигрыше на полосе препятствий, когда обычный парень смог обойти чистокровную парду.

– Слу-у-ушай… – На моих губах помимо воли расцвела улыбка. – Я тут подумала… Если ты авари, ну то есть эльф-полукровка, то наш спор… недействителен.

– Что? – опешил Джером.

– В смысле, когда мы спорили, то в условиях было – рассчитывать только на свои силы. Я блокиратор не сняла, а вот ты…

Светлый принц наклонился к моему лицу, так что можно было уловить теплое дыхание, срывающееся с приоткрытых губ, и запах крови, выступившей из мелких порезов.

– И? – Мамочкино высочество поднял светлые брови и чуть насмешливо уточнил: – Хочешь сказать, что раз я не надел браслет, то нарушил условия? Выходит, я не имел права на поцелуй?