Чемпион 3 - Валерий Гуров

а потом, понимая, что до конца обеда ещё пятнадцать минут, Пельмень решил выйти и посмотреть че по чем в курилке. Не хотелось дальше париться в духоте, ну и поинтересоваться у народа куда определить своё направление на практику тоже не помешает. Может подскажет кто? По хорошему бы получить отметочку задним числом и не создавать проблем — ни себе, ни здешним работягам. Где Пельмень, а где какой нибудь токарный станок? Нажмёт не ту кнопку, жало не туда сунет и намотает на хер на станок, потом куски по цеху собирать, что тетка хирург уже не поможет. Оно кому надо?

С этими мыслями Пельмень вышел из помещения и потопал в курилку. Здесь беседка оказалась чутка побольше, чем встречались у остальных корпусов. Однако то ли потому что народ работал неаккуратный, то ли потому что беседка была отнесена от дороги (где начальство ездило) здешняя курилка представляла из себя плачевное зрелище. Крыши нет (судя по пенькам по периметру, ее просто спилили, не став чинить), все оплёвано, засрано шкарлупками от семечек, столы и лавки некрашены. Контингент тоже… разнообразный. Пельмень взглянул на валявшегося у беседки пожилого мужичка с сединой в висках, которого добрые коллеги накрыли картонкой, сначала подумав, что тот покемарить на обед лёг, но быстро смекнув, что дядя просто убранный в зюзю. И никому до него дела нет, ну если картонки не считать.

Остальные работяги облепили заборчик беседки по периметру, наблюдая за мужичком, который заполнял какую-то тетрадь. Саня подошёл ближе, обратил внимание, что мужик за столом то и дело достаёт из сумки на пузе рубли и раздаёт, согласно записям в тетради.

— Ставил? — спросил стоявший рядом с Пельменем мужик.

— Нет.

— Иди тогда куда шёл.

Пельмень нахмурился, даже мысль проскочила — а не перевернуть бы десантника прямо тут, но вспомнилось данное самому себе слово.

— Погоди нагонять, че ставка стоит? Давай заряжу. На че ставим?

Особо лишней копейки у Санька не было, чисто на проезд обратно на автобусе. Но надо же как-то в коллектив трудовой вшиваться. Хотя и непонятно до конца на что ставки принимают.

— Иди давай, — ответил мужик и грозно пошевелил пышными усами.

Во как. У них походу здесь в крови так базарить. Саня сжал кулаки разжал, выпуская пар. Ну и отошёл на лавку, установленную рядом с урной у входа в корпус. Там сидело ещё несколько работяг, видимо тоже оставшихся вне этой игры.

— Здоров мужики. Меня Саня зовут.

Те базарили о каких-то там классах чистоты и о развёртках, на Пельменя особо внимания не обратили и знакомиться тоже не стали — так, кивнули ради приличия. Потом дружно встали, покидали бычки в урну и затопали в цех.

Обстановочка малость напрягала и Саня уже решил дождаться эти десять минут, что до конца перерыва остались, ну а дальше уже определяться с тем куда дальше идти. Вон внутри цеха кабинетик видел с надписью «госк», туда и сходит, там походу мастера трутся.

Однако в этот момент Саню окликнули:

— О, студент!

Перед Пельменем вырос тот самый дядька, которого он встретил с утра на остановке. Ну который как к проходной идти подсказал. Сейчас он был переодет в поношенную спецовку, майку и штаны прихваченную ремнём. Не жарко же, блин, вот так выряжаться.

— Тебя че к нам направили? Какой у тебя цех в направлении стоит?

— Второй.

— Ты как знал к кому обращаться с утра.

— Че?

— Ну у меня шестой слесарный разряд, могу тебя в ученики взять. И я во втором цеху пашу, теперь понял?

— Ясно.

Саня отвечал сухо, во-первых жара разморила, а во вторых ни к кому в ученики он идти не собирался, надеясь на практике в принципе не появляться.

— Меня Михал Елисеич зовут, — мужик протянул руку. — Тебя как, студент?

— Санек.

Пельмень руку пожал.

— Че там за движ в беседке?

— Ать, — слесарь отмахнулся. — Дурью мужики маятся. Ты главное туда не лезь. Мастера нашего видел Митьку? Разговаривали уже?

— Неа.

Пельмень посмотрел на беседку. Минута другая осталась до окончания перерыва, а мужики не собирались расходиться.

— Слышь, Елисеич, а мне куда с направлением идти?

— Ща, погодь. Я ж не зря у тебя насчёт Митьки спросил. Подведу, познакомлю и он тебя определит. Там бумажки оформите, распишитесь и ко мне, — объяснил слесарь.

— Ну покажешь тогда мастерка своего, Елисеич?

— Да вот он, Митька наш…

Слесарь резко поднялся и затушил в урне окурок. На улицу выскочил небольшого роста мужик лет тридцати, тоже усатый, грудь колесом, рубашка расстегнута и являет нехилую такую фактуру. В руках кружку держит. Пельмень с хорошей такой завистью насчитал у мужичка все восемь кубиков пресса. Хорош че, на заводе такую шикарную форму держать.

Оказавшись на улице, мастер звонко захлопал в ладоши.

— Мужики, заканчиваем! По рабочим местам!

— Минуточку, Дмитрий Дмитриевич, заканчиваем.

— Да по херу мне! Заходи, Борко. Доиграете за проходной. Кому че не нравится — за забор.

Пельмень думал, что этого мастера фломастера пошлют, как никак не под интерес мужики играют, а на бабки. Но рабочие засунув языки в жопы начали расходиться. Митька же подошёл к валявшемуся на траве рядом с беседкой алкоте, откинул картонку ногой и выплеснул воду из кружки в лицо.

— Товарищ Хренов, обед закончился, поднимаемся и к концу смены сдаём мне аварийные позиции. Иначе я вам бутылку с самогоном в жопу засуну. Домой так пойдёте.

Рабочий поднялся на нетвёрдых ногах и покачиваясь поплёлся в цех. Молча.

— Елисеич, он же в драбадан, какая ему работа? — удивился Пельмень, глядя на Хренова, который не с первого раза в проход зашёл.

— Кто? Толик то? Брось, это его нормальное рабочее состояние, — отмахнулся слесарь. — Ему трезвому личное клеймо в руки никто не даст. Была одна история, когда…

Рассказать историю Михал Елисеич не успел, потому как мастер обратил внимание на него и Пельменя, тех единственных, кто на улице остался.

— Тебе особое приглашение нужно Карапузов? — Митька вырос перед ними, упирая руки в боки.

— Дмитрий Дмитриевич, тут просто новый практикант пришёл из училища… — заблеял Елисеич с таким видом, будто наложил в штаны. И мастера сразу по имени отчеству начал назвать, про «Митку» забыл.

— Ты что ли практикант?

Мастерок вымерил Саню взглядом сверху вниз.

— Я практикант.

— Как