Миры Отверженных. Метаморфоза - Кирилл Андреев

меня, но я тебе напомню, если ты забыл. Это ангелы высшего порядка, чем мы, и ты не вправе хоть как-то обсуждать их дела. Это могут делать только сами херувимы из их сословия. Ну или, само собой, серафимы. Этим парням вообще всё можно. Ради Творца эти всё превратят в пепел. Они же самого Творца видят. В отличие от таких, как ты.

Оливковый разозлился, и свою злость перенёс на Изумрудного. — Слушай, давай ты не будешь указывать мне моё место. А то как тебя послушаешь, то создаётся впечатление, как будто ты сам Творца видел.

Изумрудный приосанился и придал своему лицу серьёзное выражение. — Ну, можно сказать, что видел. Так, слегка, краешком глаза.

Оливковый насупился. — Изумрудный, а ты, случайно, не заболел? Что ж ты за ахинею несёшь? Я тебе не малахитовый первой ступени, чтоб раскрыв рот, твои небылицы слушать. Где ты его мог видеть? При каких таких обстоятельствах? Его видят только ангелы Начала двенадцатой ступени. И то только в особо исключительных случаях. А нам до этой ступени ещё так далеко, что даже мечтать невозможно. Как мне, так и тебе, хоть у тебя она уже шестая.

Изумрудный постарался превратить всё в шутку. — Да пошутил я, пошутил, успокойся. Смотри на него, разошёлся тут, крыльями машет. Шуток, что ли, не понимаешь? Уж и помечтать нельзя?

— Можно. — Оливковый опять сник и прислонился к дереву. — Только мне сейчас не до веселья. Мало того, что я опять, скорее всего, пролетаю мимо испытания на шестую ступень, так ещё и пропущу отпуск. А ведь в отпуске, как ты знаешь, хорошо сдавшим экзамен на следующую ступень разрешается одна экскурсия с серафимами. И сейчас опять придётся начинать сначала.

— Ну погоди ты так раскисать. Раз ещё не доложили серафимам, следовательно, инициация зачистки проекта пока не запущена. Хотя стоп, — Изумрудный задумался, — а ты прав. Действительно, а почему это Совет херувимов не вмешался и не указал юному херувиму на грубейшие нарушения в его работе?

Оливковый пожал плечами. — Не знаю, но могу только догадываться. Это если отбросить мои дурные догадки в злонамеренном сговоре. И вот какая у меня тогда мысль обо всём этом. Думаю, это пресловутая сословная солидарность. Скорее всего, Совет не хочет губить молодому херувиму его первый проект, вот, видимо, и щадят его психику. И наверное, поэтому они и попросили фиолетового не указывать в реестре произошедшие изменения. Но тогда, видимо, я зря упрекаю фиолетового. В такой ситуации никто бы из ангелов Начала не смог отказать херувимам в их настоятельной просьбе. Так что, вот так вот, сижу в итоге и жду, чем всё это закончится. А меж тем срок испытания скоро назначат.

— Так, друг мой, — Изумрудный похлопал по плечу Оливкового, — долой уныние и тревогу. Давай подождём. Будем надеяться на лучшее. Совет Херувимов найдёт выход из ситуации. Они и не из таких ситуаций выходили. Правда, есть одно «но». Если только эти новоприбывшие совсем не расшатают баланс сил планеты. Или про это прознают Серафимы. Вот тут точно осквернённый проект никто защищать не будет.

Изумрудный взлетел и всмотрелся в сияющее отражение яблока, внимательно осматривая себя. — А если честно, я не понимаю тебя. На что ты жалуешься? Чего сопли распустил? У тебя хоть проект есть. Ты самым настоящим делом занят, хоть и проблемным. А я вот мой следующий, настоящий серьёзный проект, почитай, уже вторую сотню лет жду. Пока салатовые всё себе не разберут, нам, младшим ступеням, остаётся только ждать и ждать. И в итоге кидают нас на всякие мелкие задачи, то помоги там, то помоги сям, помоги тому, помоги этому. Со скуки совсем можно зачахнуть. Так что ты радоваться вообще-то должен.

— На, вот, перестань хандрить. — Ангел сорвал яблоко и кинул его вниз Оливковому. — Кушай, там витаминов много. — Изумрудный рассмеялся своей шутке и растаял в воздухе.

Оливковый подбросил яблоко и словил его. — И он думает, что у него великолепное чувство юмора.

Глава 5. Друзья поневоле.

Сивания.

Гефестианский торговец Форесто последние дни был словно на крыльях. Наконец-то его дела скоро пойдут в гору, и он сможет летать не на этой арендованной развалюхе, давно требующей ремонта, а вообще купит новый, более мощный и вместительный торговый корабль.

А судя по всему, всё должно сложиться как нельзя более хорошо. Его беспутный двоюродный братец, Калиан, ещё пару лет назад сбежал из лавки Форесто, прихватив с собой всю кассу, и устроился в космофлот, в частную военную кампанию под командованием скандально известного командора Фалькура.

Подавать в розыск или судиться с братом, который был уже под опекой грозного и могущественного Фалькура, было бы себе дороже, поэтому Форесто скрепя сердце, счёл благоразумным замять это дело.

Но вот буквально неделю назад от подлого братца поступило странное сообщение. Что, мол, он извиняется за всё произошедшее, и в качестве возврата долга даёт наводку на место, где можно очень выгодно заработать. Но при этом его речь была довольно путанной и туманной, и он очень просил не упоминать его имя, поскольку распространяться об этом было запрещено под страхом смертной казни.

Форесто сразу усомнился в том, что его бестолковый братец говорит правду. Но после долгих размышлений он пришёл к выводу, что Калиан, видимо, не безнадёжен, и его таки замучили угрызения совести. И поскольку дела в лавке шли с каждым днём всё хуже и хуже, то что он тогда вообще теряет, если отправится в ту точку, которую ему скинул братец?

Поэтому, когда его, специально перед отлётом, подремонтированный и красочно расписанный в алые цвета торговый модуль вошёл в околоорбиту Сивании, Форесто был исключительно на позитиве. Торговец запросил разрешение на посадку.

— Я не понял, какого чёрта тебя сюда занесло? Откуда ты здесь появился, гефестианский торгаш? Кто тебя сюда подослал? — раздался крайне раздражённый хриплый голос в динамике.

Форесто не мог скрыть свою обиду. — Это что, так встречают своих соплеменников в такой глуши? А я наивно был уверен, что мне тут обрадуются.

— Ага, так рады, что сил нет. Торгаш, ты не ответил мой вопрос, как ты здесь очутился? Или ты быстро отвечаешь, или мы сейчас расстреляем твою ржавую посудину, так аляповато раскрашенную, словно это какой-то детский рисунок.

— Ну почему аляповато, — обиделся Форесто. — По-моему, очень стильно, в гефестианских тонах.

В динамике раздался громкий смех. — Так у тебя ещё и со вкусом плохо. Так же, видимо, как и со слухом. Так вот, я считаю до трёх, и лазерная пушка превратит твою дешёвую поделку в