Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор

Мелодичный перезвон подвесок и серёжек, раскачивающихся на ветру, заманивал прохожих. Стайка щебечущих юных дев толпилась вдоль прилавка.

— Иварсо дарэ'эш! — дружелюбно поприветствовала торговку Тара.

— Иварсо! Что желаете? Кулоны, обручи, браслеты, серьги. Всё от лучших мастеров Томарана!

— Я ищу красивый ободок или ленту к подвенечному платью. Что-нибудь не слишком дорогое… — призналась Нарис.

— О! Вам повезло! У меня всё самое лучшее! Взгляните, очень подойдет к вашим глазам, — торговка протянула серебряную диадему, усыпанную блёклыми разноцветными камешками.

Нарис сняла привычную чёрную ленту и примерила диадему. Торговка протянула крохотное зеркало. Из отражения смотрела потрёпанная жизнью женщина. Острые скулы и подбородок. Тёмно-рыжие с проседью волосы. Длинный шрам тонкой рваной полоской расчерчивал щёку. Сеточка морщин вокруг глаз с каждым годом становилась всё глубже.

Серебристая полоска тонкой работы с завитками в виде цветов смотрелась на лбу Тары слишком чуждо, даже нелепо. Нарис мало что понимала в побрякушках и раньше не видела в них особого смысла. Кольца и серёжки могли зацепиться за что-нибудь во время боя. Ожерельем вообще можно было придушить. Но сейчас ей хотелось предстать перед женихом неотразимой. Тара вопрошающе повернулась к Ши.

— Что скажешь? — поинтересовалась она.

— Мне кажется, слишком… — не мог подобрать нужного слова Ши.

— Мне тоже, — вздохнула Тара, возвращая диадему торговке. Та уже успела придвинуть поближе другие похожие диадемы, обручи и серебристые полоски лент с искусно вышитыми цветами. Тара выбрала одну из них, приложила ко лбу.

— Может с подвенечным платьем будет смотреться лучше? — с сомнением спросил Ши.

— Или с другим лицом.

Тара отложила ленту.

— У вас очень… выразительное лицо, — сказал Ши.

Торговка закашлялась от столь сомнительного комплимента.

И тут в дальнем углу прилавка Тара заметила обод из золотисто-красного металла. Словно язычки пламени, заострённые грани играли в солнечных лучах. Торговка выудила украшение.

— Это настоящее сокровище, красное золото огромная редкость, его добывают только в руслах вулканических рек города Артэ, — заявила торговка, передавая обод Таре. — Прекрасная работа. Мастер назвал её «Слёзы феникса».

Тара с трепетом примерила украшение и поняла, что это именно то, что она искала.

— Вам идёт! — поддержал её Ши.

— Да, очень! Словно для вас создано, — воодушевлённо закудахтала торговка, и тут же замялась. — Но вы, кажется, говорили, что ищете что-то не дорогое?

— Сколько оно стоит? — спросила Тара, сняв украшение.

— Двадцать золотых.

— И правда, дороговато, — вздохнула Нарис. Она полюбовалась украшением ещё чуть-чуть и нехотя протянула торговке.

На такую сумму она не рассчитывала. Обряд обучения требовал много затрат. А её младшая сестра Актама в этом году поступала в клан воинов. Оружие. Хорошая одежда. Оплата мастерам, чтобы подготовили её к Испытаниям. Взносы на еду и проживание в казармах. Деньги на расходы во время Паломничества. В своё время Тара пришла в Риар Дайядор лишь с узелком тёплой одежды на зиму. Право находиться там она заслуживала тяжёлым трудом. Может, если бы у неё было больше времени на тренировки, она бы не провалила Испытания?

Тара Нарис позаботилась, чтобы у Актамы этого времени было в достатке, и верила, что младшая сестра оправдает её ожидания.

После огненного обода остальные украшения словно поблекли. Нарис мысленно пересчитала расходы и разочарованно отошла от прилавка.

Они обошли все торговые ряды. Ноги изрядно гудели, но сегодня нужно было зайти ещё в одно место.

Семья портнихи жила в небольшом одноэтажном домике на краю квартала ремесленников. Вдоль невысокой ограды плотным пологом росла сирень, отгораживая скромное владение швеи от дороги и соседей. Пчёлы с деловитым жужжанием перебирали лепестки. Маленькие птички порхали с ветки на ветку, беспечно щебеча.

Тара коснулась лилового соцветия, вдохнула густой карамельный аромат. Ей нравилось это место. Тихое, далёкое от городской суеты и придворных интриг.

Из дома вышли швея и миловидная девушка со свёртком в руках. Девушка горячо поблагодарила портниху, порхающей походкой поспешила к калитке.

Швея приветливо помахала Таре рукой.

— Я отлучусь ненадолго? — спросил Ши, когда счастливо улыбающаяся девушка прошла мимо.

— Можешь не торопиться, — улыбнувшись, ответила Тара, забирая покупки.

После того, как жена Ши ушла к другому три года назад, он словно разочаровался в семейной жизни. Нарис ни разу не видела, чтобы он пытался создать новые отношения. Неужели, наконец, решился?

Мягкая шёлковая ткань алого оттенка ластилась к коже при каждом дуновении весеннего ветерка, пробирающегося в дом через открытое окно. Лучи солнца укутывали ткань теплым сиянием, играясь в золотой вышивке. Лёгкий шелест, похожий на колыхание листвы, сопровождал каждое движение.

Служба в гвардии Лоэтрака даже на балах предполагала ношение военной формы. Тара неуютно чувствовала себя, когда приходилось рядиться в юбку. Но это платье было особенным. Алый — цвет самой жизни. Золото — символ знати, а ещё это цвет Энга'арта, цвет Его благословения. В таких нарядах приходили на обряд обручения аристократки. Нарис и не думала, что ей суждено стать одной из них. Будущему мужу было всё равно, что её род не знатен и не богат. Он был готов забыть о многовековых устоях семьи, предписывающих заключать браки исключительно с людьми позолоченной крови.

Когда возлюбленный был рядом, Тара словно сбрасывала груз прожитых тридцати шести лет и начинала чувствовать себя юной девушкой.

Плечо кольнуло, Нарис непроизвольно им дёрнула.

— Ой! Простите, госпожа! — пролепетала портниха.

— Ничего, продолжай, — разрешила Тара. — Долго ещё?

— Почти закончила. Надо только длину рукава подобрать. Я бы остановилась на закрытом крое. Вы будете выглядеть как настоящая саора[17]! — швея сомкнула алую ткань на запястье. — Как думаете, госпожа, оставляем длинный?

— А они не будут сковывать движения?

— Будут немного… — задумалась швея. — Но они скроют ваши… шрамы.

Десяток шрамов, оставленных вируанскими мечами, расчерчивали кожу предплечья. Они были напоминанием о Кровавой войне, о жертвах, которые были принесены ради мира.

— Ладно. Пусть будут длинными, — согласилась Тара. Помнить о войне в день обряда обручения ей совсем не хотелось.

Тара убрала выбившийся локон за ухо, провела пальцами по щеке, чувствуя неровности кожи. Жаль, что длинный рваный шрам, тянущийся белесой полосой от скулы до подбородка, было не скрыть.