Последние дни Джека Спаркса - Джейсон Арнопп

Она моргает, натягивает солнечные очки и говорит:

– Значит, это не детское порно.

Как всегда, произносит она это слишком громко. Ей уже отказано во входе во всех библиотеках Ист-Эссекса.

– Ведь если бы на видео было детское порно, – продолжает она после моего «цыц», – я бы уже об этом знала. А местные прогнали бы тебя с пирса.

С потолка свисает всякая крупнокалиберная всячина. Туба, коляска, модель самолета, безрукий портновский манекен. Я знаю, что, когда закончу свой рассказ, мы с Бекс сыграем в нашу любимую игру и будем выбирать, какой из этих предметов должен сорваться с потолка и зашибить нас. Крутая игра, правда?

Ну, дело хозяйское.

Бекс сегодня особенно заведена, как мультяшный Тигра на амфетаминах, и мы спорим больше обычного. Полпинты мы спорим о том, набирал ли я вчера из Италии ее номер «в кармане» или нет. Она настаивает даже после того, как я открываю историю исходящих звонков и демонстрирую ей в доказательство. Не могу понять, эти противоестественно дерганые ссоры говорят о братско-сестринских отношениях или о латентном сексуальном напряжении?

– Так что же было в том видео? – спрашивает наконец она, терзаясь между жадным любопытством и желанием посмаковать момент. – А вообще-то нет, не отвечай, просто покажи мне.

Она кивает на мой телефон. Я вздыхаю:

– Если бы я только мог.

– Ты снова уронил трубку в унитаз, что ли?

– Нет. Просто…

– Ну что, что, что?

И я рассказываю ей то, что сейчас поведаю и вам.

Ну так вот. Я сижу в том самом баре в аэропорту. Я весь красный – и от негодования, и от алкоголя. Просто я перебрал виски с колой, а какой-то хрен взломал мою страницу.

Я пересматриваю ролик два, три, четыре раза. Вдогонку я кидаю такой пост: «Если кто-то знает, кто разместил это видео на МОЕМ канале, сгораю от нетерпения вас услышать. Потому что это точно был не я (и это не розыгрыш): [ссылка]».

Мне сложно воспринимать чертовщину, которая творится в кадре. Во-первых, видео снято чуть ли не в полной темноте, а во-вторых, у меня двоится в глазах, и фокусироваться получается с большим трудом. Я заказываю четверной эспрессо и проверяю обновления, где нахожу тонну «Что за ***?», «:-О», «О_о», «ОМГ какая жуть» и разного рода вариации на тему «Э-э-э, и что, это типа должно быть страшно?», куда же без них.

При том, что сам я принадлежу ко второму лагерю, видеоролику удается меня заинтриговать.

Передо мной на стол плюхается чашка кофе. Его горечь растекается по языку, обволакивая вкусовые рецепторы. Я заглатываю напиток одним глотком и заново нажимаю «Пуск», мимоходом замечая, что в глаза уже не нужно вставлять спички. На этот раз я хочу максимально сосредоточиться на просмотре. Потому что есть в этом видео что-то такое… Совсем не похожее на остальные.

Что-то такое.

Но передо мной вдруг выскакивает уведомление: «Видео недоступно. Материалы удалены пользователем».

И тут я мысленно восклицаю: «Ничего подобного! Катитесь к черту, это я – пользователь!» – про себя, внутренним голосом. Правда, оказывается, что кричу я это на самом деле вслух и тычу пальцем в монитор телефона. Посетители вздрагивают. В меня начинают метать свирепые взгляды, но так как сегодня я уже успел столкнуться лицом к лицу с гневом отца Примо Ди Стефано, это задевает меня не больше лепестков роз, щекочущих кожу. Им еще учиться и учиться. Но я все-таки извиняюсь перед посетителями, чтобы выиграть себе немного времени. Мне нельзя уходить. Мне нужно остаться и поменять пароль на YouTube. Остаться и жать на кнопку обновления, пока это дурацкое сообщение не исчезнет и видео не появится снова. Куда оно вообще делось? Зачем этот «пользователь» удалил его практически сразу после публикации? Тысячи подписчиков задают мне тот же самый вопрос. Они гадают, что я тут устроил, а я пытаюсь втолковать им, что я ничего такого не устраивал.

Лысый бармен в очках наклоняется ко мне и требует успокоиться и вести себя тихо. Я говорю ему, чтобы он сам успокоился и вел себя тихо, что ничуть его не успокаивает. Тогда я посылаю его куда подальше, полагая, что такая психологическая атака должна сработать.

Я строчу: «Нет, я ПРАВДА не снимал и не размещал это видео. И удалил его тоже не…»

Я не успеваю даже дописать предложения, как лысый вместе с коллегой хватают меня под белы рученьки и стаскивают со стула. Случайно я наживаю на «Отправить», и теперь все будут считать меня человеком, который может запросто оборвать предложение на полуслове и даже точку в конце не поставить.

В тот момент, как эти скоты вышвыривают меня за порог, недовольный голос в громкоговорителе зовет меня по имени. Оказывается, я единственный пассажир, которого дожидается рейс 106. Я бегу к своему терминалу, и мир вокруг сливается в мутное пятно. Коридоры, путаные указатели, конвейеры, которые, увы, не перевозят подвыпивших пассажиров… и люди, несметные толпы людей. Стада зомби, бредущие со всех сторон.

Это слепит, мутит, и у меня начинает кружиться голова. Все вокруг зеленеет. Я останавливаюсь на месте, закрываю глаза и прихожу в себя.

Когда я возвращаюсь в реальный мир, первое, что я вижу перед собой – ясно, как божий день, – отец Примо Ди Стефано. Много отцов Ди Стефано.

Даже в состоянии сильного опьянения мне хватает ума сообразить, что его лицо красуется на обложках одной книги, экземпляры которой расставлены в витрине книжного. «Жертвы сатаны». Не припоминаю такого названия. Видимо, совсем свежая. Не раздумывая долго о том, что три его книги я уже успел приобрести для ознакомления и мне вряд ли нужен очередной том с собранием пережеванных догматов и анекдотов, я хватаю книгу из англоязычной секции и тащу ее на кассу. Громкоговоритель с треском возвращается к жизни и просит Джека Спаркса немедленно пройти к терминалу.

О да, детка, такая вот я рок-звезда. Кому же не понравится, когда его имя объявляют по громкоговорителю? И неважно, по какому поводу. Это как упоминание от блогера-тысячника. Прямо сейчас, в эту секунду, все до единого в аэропорту знают мое имя. От этой головокружительной мысли у меня перед глазами все почему-то наливается красным, и я чуть не складываюсь пополам.

Я шагаю по салону самолета, мыслями витая в облаках, все думаю об этом чертовом видео, о его исчезновении, и меня мало беспокоят осуждающие взгляды в мой адрес. Я пристегиваюсь к креслу у окна, очаровываю милую ирландскую стюардессу, и та приносит мне огромную порцию джина с тоником. С наступлением полуночи мы выезжаем на взлетную полосу. Я устраиваюсь поудобнее и пытаюсь разобраться в своих мыслях.

Видеоролик оставил после себя странное ощущение, как будто его никто и никогда не должен был увидеть. Обычные ролики только и делают, что заманивают зрителя: «Эй! А ну-ка посмотри сюда!» А тут – никаких назойливых подписей с мольбами «добавляться в друзья» или «заценить другие видео». Вообще никакого описания, ни даже тебе названия. Уже одно это не давало мне покоя. Мне подкинули это видео. Цифровой аналог видеокассеты без коробки, оставленной на твоем пороге.