Очаровательная грешница - Барбара Картленд

Он подхватил шляпу со стула, на котором оставил ее, когда входил в комнату, развязно нахлобучил ее и пошел обратно в салон. Дойдя до американского бара, приветствуя по дороге друзей и делая знаки хорошеньким девицам, он оглянулся и увидел, что Кейт снова заняла свое место на помосте. Ее гулкий голос разносился по всей комнате: она просила нескольких молодых людей, завсегдатаев салона, заплатить за свою выпивку и велела девицам выглядеть поживее.

Казалось, с возвращением Кейт по залу прокатилась новая волна веселья.

Капитан Вестей шел по коридору к парадному входу, улыбаясь своим мыслям.

«Чудесная женщина! — говорил он себе. — Чудесная! Интересно, что за невеста будет у Дрого?»

Мелинда просыпалась медленно, словно приходила в себя после обморока: сознание возвращалось к ней сквозь тяжелую, темную пелену. Она приоткрыла глаза и несколько секунд не могла припомнить, где находится. Затем она попробовала пошевелиться, и боль в плечах и в спине не замедлила напомнить ей о жестокости сэра Гектора.

Она закрыла глаза, будто хотела скрыть от себя самой свои страдания, затем снова открыла их и с усилием села, осматриваясь вокруг. Из-под занавесей пробивался солнечный свет, и Мелинда осторожно, потому что все тело ныло от боли, сползла с кровати на пол.

Ее затошнило. Она провела рукой по лбу. Ей показалось, что голова пустая, словно ее набили ватой. Она вспомнила, что однажды уже испытывала такое же чувство. Когда-то она упала с лошади, и няня дала ей горячего молока с ложкой снотворного в нем. Помнится, она еще сказала тогда:

— Я чувствую себя больной, Нанна! Голова такая тяжелая, что кажется огромной, и я едва держусь на ногах.

— Это пройдет, дорогая, — ободряюще проговорила няня. — Я всегда считала, что после падения нужно хорошо выспаться, да и доктор скажет, что я права, когда придет, вот увидишь.

Мелинда не слышала, похвалил ли старый доктор Харрисон няньку или нет, но она навсегда запомнила это чувство тяжести и отрешенности, которое испытала тогда.

Она была уверена, что миссис Харкорт прошлой ночью дала ей то же самое — молоко с ложкой снотворного в нем. Но зачем? Она так устала, что и сама уснула бы.

Мелинда отодвинула шторы и громко охнула. На окне были тяжелые решетки. На секунду она испугалась, так зловеще темнели они в солнечных лучах. Но потом засмеялась над своей глупостью. Это из-за снотворного она так плохо соображает. Конечно же в Лондоне на окна ставят решетки, чтобы уберечься от грабителей.

Она подошла к месту, где стояли умывальные принадлежности, и налила себе стакан воды. Вода была невкусной и мутноватой, но головная боль уменьшилась, и веки перестали быть такими тяжелыми. Она машинально плеснула в таз холодной воды из фарфорового кувшина и умылась. Теперь, слава богу, тяжесть начала отпускать ее.

«Что мне сейчас нужно, — разумно подумала она, — так это завтрак. Когда я поем, мне станет лучше. Я уверена, что миссис Харкорт не хотела ничего дурного, хотя необходимости в снотворном не было никакой».

Мелинда осмотрела комнату и впервые заметила, что она выглядит совсем не так, как ей показалось вчера вечером. Тогда в мягком приглушенном свете ее поразили и розовые занавески, и роскошный ковер, и металлическая кровать с кованым орнаментом.

А сейчас, при свете дня, комната стала выглядеть слишком вычурной. Она не могла вполне понять своего чувства, но почему-то эта вычурность оскорбляла ее. В этих бархатных стульях, в белом туалетном столике, украшенном голубками, в причудливо задрапированном и подвязанным серебряными шнурами с кистями ламбрекене было что-то отталкивающе вульгарное. Ей вдруг захотелось уйти отсюда. Она подошла к двери. «Нужно дать знать, что я проснулась», — подумала она и повернула ручку. Дверь была заперта. Сначала она даже не поверила, что это так.

Она повернула ручку в другую сторону и потянула за нее. Затем оглянулась на окно. Решетки и запертая дверь! Что все это значит?

И тут в замке повернулся ключ, дверь открылась и, будто для того, чтобы ответить на все ее вопросы, появилась миссис Харкорт. У нее было лицо благоразумной и здравомыслящей женщины, так что Мелинда сразу успокоилась и, хотя ничего не сказала, почувствовала себя глупой.

— Доброе утро, дорогая! — спокойно, с выговором настоящей леди сказала миссис Харкорт. — Надеюсь, что вы хорошо спали.

— Да… да, очень хорошо, — ответила Мелинда. — Я… я только что обнаружила, что дверь заперта.

— Да, была, — ответила миссис Харкорт. — Я закрыла ее, потому что в доме сейчас довольно много народу, и я не хотела, чтобы кто-нибудь по ошибке ворвался к вам и разбудил вас. Вчера вы были такой уставшей.

Мелинда уже собиралась сказать о снотворном, но решила, что не стоит. К тому же другой возможности угостить ее им у нее больше не будет, так зачем же поднимать шум?

— Вы были очень добры, мэм, — сказала она миссис Харкорт. — Я благодарю вас, что вы позволили мне вчера переночевать у вас. Но теперь мне надо идти, и я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы дали мне адрес «Бюро миссис Брюер».

— Я уже нашла его для вас, — ответила миссис Харкорт. — Но я только что узнала нечто более интересное.

— О работе, на которую я могла бы поступить? — спросила Мелинда.

— Именно, — сказала миссис Харкорт. — Но во-первых, вы должны позавтракать. Ложитесь обратно в постель. Я велела одной из горничных принести вам завтрак. Она будет здесь с минуты на минуту.

И она вышла, оставив дверь открытой. Поскольку у Мелинды не было халата, то ей пришлось вернуться в кровать, как и советовала миссис Харкорт. Она села, ругая себя за то чувство смущения, которое все еще не покидало ее.

Через секунду вошла горничная в накрахмаленном чепце и шуршащем фартуке, неся в руках поднос с завтраком, который она поставила перед ней на кровать.

Мелинда увидела, что горничная немолода, но не поняла выражения ее лица. Про себя она назвала его презрительным и удивилась, почему в доме леди служит такая странная горничная.

— А теперь поспешите убирать комнаты, Дорис, — сказала миссис Харкорт.

— Я не могу заняться номером семь, — ответила горничная недовольным голосом. — Они звонили примерно час назад и сказали, что хотят еще бутылку шампанского. Джон отнес им одну.

— Это все, Дорис, — резко оборвала ее миссис Харкорт и закрыла за ней дверь.

На подносе Мелинды были вареные яйца, кофейник, и в закрытой крышкой большой тарелке лежали тост, масло и мармелад. Она налила себе кофе, чувствуя себя неловко, потому что миссис Харкорт смотрела на нее.

— Съешьте, пожалуйста, оба яйца, — сказала миссис Харкорт, словно почувствовав ее настроение. — Иначе вы не почувствуете прилива сил. А вам сегодня предстоит много дел.

— Да? — спросила Мелинда. — Вы расскажете мне, что это за место?