Продавец мечты - Дмитрий Стародубцев

— Может, ты мне объяснишь, что тут, в конце концов, происходит?! — Я заметил на ее рабочем столе розочку на длинной ножке (150 р. за штуку), и это обстоятельство окончательно сорвало меня с резьбы: — Где твоя должностная инструкция? Открой ее! Найди мне, пожалуйста, где здесь написано, что в рабочее время можно устраивать свидания! Давайте все наплюем на работу и будем прямо на рабочем месте разводить шуры-муры с цветочками! Или вообще… Слушай, когда Майоров в следующий раз к тебе заявится, ты не стесняйся — обращайся, я предоставлю вам свой кабинет! Кресло массажное, четырехпозиционное, можно разложить в лежачее положение…

Несчастная девочка покраснела так, как крымскому помидору не снилось, а ее глаза уже были полны слез обиды. Она всхлипнула, обозначив полный нос соплей. Увы, настоящего говнюка слезками из красивых глазок и жалостливыми сопельками не проймешь, я вышвырнул на улицу без компенсации и всякой надежды на будущее не один десяток человек и, даст бог здоровья, вышвырну еще немало.

— Я его не приглашала! — решила оправдаться Ксюша, с усилием проглатывая беззвучные рыдания. — Он сам приходит! Он меня везде преследует! А вы такие гадости говорите! Вам не стыдно?!

Бедняжка вгорячах сломала розочку и швырнула в мусорное ведерко.

Кровь ударила мне в голову:

— Уволена! Собирай вещи и марш на хауз. Расчет получишь в конце месяца!

Сколько раз я напоминал себе слова Наполеона I Бонапарта (1769–1821): «Кто стоит высоко и у всех на виду, не должен позволять себе порывистых движений», — и все же каждый раз срываюсь на людей, как бешеный пес…

К моему уху подтянулся вертлявый рот Расторгуева:

— Она нам еще пригодится, — шепнул он. — В прошлом месяце была на четвертом месте по количеству принятых заказов…

«И правда, — подумал я, — с чего я так разошелся? Девочка смышленая, студентка-заочница, работает исправно, три благодарности от покупателей. Не замужем, детей нет, не беременна, штрафы не оспаривает…»

Тут я заметил краем глаза, что на экране одной из телевизионных панелей появилась заставка нашего телемагазина, выполненная с элементами сверхсложной компьютерной графики, и сказал Ксюше примирительным тоном:

— Работай пока… Но чтобы больше Майорова я здесь не видел!

Я положил перед ней свой белоснежный носовой платок и отошел. Над «измордованной» девушкой склонились несколько подруг и поспешили ее утешить всем сердцем.

— Все по местам, приготовились! — скомандовал Гриша, изображая из себя Александра Македонского в преддверии битвы при Гавгамелах, и я заметил под столами по меньшей мере два замаскированных «фака», обращенных в его сторону…

Когда в эфире любой наш ролик, его всегда можно узнать по логотипу в нижнем правом углу кадра: «HBS» (Homeshopping Broadcasting System — «телемагазинная вещательная система»). Ни больше ни меньше. Такому бравому логотипу, едва не лопающемуся от мании величия, конечно, не место на задворках экрана, но в любом другом углу — например, в верхнем левом — он может быть «залеплен» символикой самого телеканала. Когда мы всю эту ересь придумывали, я сначала хотел обойтись русским языком, но Расторгуев настоял на «международной» аббревиатуре и оказался прав, паскуда. Очень скоро наша деятельность шагнула за пределы России, накрыла ближние страны, а через годик мы обзавелись многоязычным сайтом в Интернете и даже собственным спутниковым каналом HBS, так что теперь рассылали заколки, открывашки, суперножницы, книги, диски и прочий мелкий хлам по всему миру…

Поначалу в операторской гробовая тишина: Xw, Yw, Zw и прочие открывают папки на странице «эфирящегося» товара, жадно перечитывают инструкции и «вопросники», как студенты-прогульщики перед зачетом. Минута, две, пять — ничего не происходит, возникает ощущение, что ролик шурует не на всю страну, а только на эту комнату, и всем остальным до лампады, что мы тут кучкуемся в ожидании треклятых заказов. Я — с нервным тиком в глазу, горячий и возбужденный, как черт на рождественской распродаже грешных душ. Но вот раздается первый тревожный звонок, второй — и вдруг операторскую накрывает бешеный шквал звонков. Все мгновенно тонет в раскаленном ритме, который и диджею Джедаю не снился, это напоминает мне яростную атаку бесчисленной персидской кавалерии, которую необходимо отбить малым отрядом отважных амазонок.

По нашему многоканальному телефону 999-99-99 мы можем принимать одновременно до двадцати звонков, но я-то знаю, что в режиме ожидания сейчас не меньше сотни потенциальных покупателей, которым, благо, не дает скучать «автоматическая» рекламка массажных поясов. Худеем легко и навсегда! Многие из абонентов, конечно, «сорвутся» с линии, тут уж ничего не поделаешь, но если сегодня дегенератов с кучей глупых вопросов будет поменьше, то мы выдавим из себя здоровую вонючую кучу прибыли. В идеале звонок — две минуты уговоров — заказ…

Эффект ролика на этот раз потрясающий. Девушки щебечут без остановки, Расторгуев раздает направо и налево тупые приказы и безнадежные советы, а я, видя, как хорошо идут дела, балдею — чувствую приближение «торгового оргазма». Танюшка вдохновенно ругается с каким-то шизой — у нее вообще стойкая аллергия на всех звонящих, а Ксюша, все еще утирая слезы моим платком, набивает в базу данных свежий заказ.

Проходит минут двадцать. Реклама давно закончилась. Накал страстей потихоньку сходит на нет — бессистемными затухающими толчками, как семяизвержение. Хотя, чтобы до конца разгрести «рекламный эффект» ролика, понадобится еще порядка двух часов.

Когда я оказался в ресторане «Лёд», улица Казанская, дом 2, то сразу понял, почему его так назвали и почему жирная хабаровская морда посоветовал мне потеплее одеться. Здесь почти все было высечено изо льда: стены, потолок, пилястры, колонны, и здесь властвовал конкретный «минус»: я будто оказался в гигантском холодильнике, причем в морозильном отделении. Студеный воздух пронзил мои прокуренные легкие, и я даже закашлялся. «Интересно, — замечтался я, — а что если отрубить им электричество? Вот хохма будет, когда весь этот выпендрежный концептуализм стечет к ногам и превратится в обыкновенную неликвидную лужу! Впрочем, ребятки, наверняка запаслись электрогенераторами…»

Я с раздражением швырнул за вход триста целковых и, осторожничая, ступил на экстравагантную лестницу, имитирующую ледяную поверхность. Войдя в полумрак ресторана, я огляделся, с трудом утаивая изумление.

Я очутился в натуральном ледяном царстве, где самым чудесным образом падал снег, где меня обступали могучие ледяные теснины, где сложные формы стен, перегородок и колонн удачно копировали природную пластику глыб льда, да еще и подсвечивались люминесцентными лампами с претензией на эффект северного сияния. Весь интерьер, включая светильники, изваяли изо льда, причем руками профессиональных скульпторов и, скорее всего, по предварительным эскизам дорогого архитектурного бюро. Иллюзия была безусловной. Я расстроился: от талантливых идей, если они чужие, меня всегда выворачивает. Да что я — сама Снежная королева, и та, наверное, весь маникюр изгрызла б от зависти! «Содрали, черти, с какого-нибудь европейского ресторана!» — успокоил я себя.