Берсерк забытого клана. Тайна Одинокого Бастиона - Юрий Москаленко

Остапий вышел в переход между вагонами, где стал задумчиво наблюдать за проносящимися деревьями хвойных пород, которые слишком близко подступили к путевой насыпи.

Тревожные думы перед неизвестностью предстоящей службы на благо Отечества одолели ватажника, заставляя его всё чаще задавать себе извечный вопрос, ставший цитатой. Ну, или перешедшим в разряд нарицательных выражений ко многим случаям в жизни.

Что делать? Как быть? Ну, и кто виноват во всём этом? Да и что теперь с этим всем делать…

Званый обед завершился достойно. Отличившихся отметили и даже наградили некоторых. Пусть и незаслуженно, но всё же.

Сивый вдруг вспомнил реакцию друга Барри, когда Феликс, их негласный покровитель, вручил ватажнику красивую рунную шпагу — основной атрибут для всех аристократов великой Империи. Или статусный предмет, подчёркивающий великую значимость её хозяина, как и достоинство обладателя.

А вот зависти у Сивого нет!

Он отчётливо вспомнил острый клинок, инкрустированный замысловатыми гравировками рун, и непроизвольная улыбка появилась у него на лице.

Сивый вспомнил о благородных дамах в теплушке. О том, как молодые аристократки запросто помогли ему, бандиту, ватажнику, спекулянту и потерянному человеку для достопочтенного общества. Просто помогли преобразиться и почувствовать себя нужным.

И снова улыбка посетила его, когда память услужливо напомнила реакцию девушек на подарки, преподнесённые им, вместе со здоровяком Барри. Ну, подумаешь! Пара саквояжей с побрякушками разлетелось в качестве благодарности молодым особам, сумевшим заставить ватажников застесняться, от оказанного внимания.

А всё почему? Да потому, что слишком естественно всё происходило, по-доброму как-то, и без разделения на общественные слои. Равны они были с аристократами, как пить дать, равны, хоть и не так это.

Жаль, что время пришло и пора отправляться в командировку с Потёмкиной…

Улыбка Сивого вдруг исчезла, из-за характерного звука открывшейся двери входа в вагон.

— Остапий, — раздался голос Резника, заставив Сивого обернуться.

— Слушаю, Егор Митрич, — как ни в чём не бывало отозвался новоиспечённый инспектор, деланно забыв о недавнем инциденте у купе Полины Николаевны.

Поверенный тоже остался доволен тем, что господа не продолжили тему с конфузом уважаемого мужа. Посему, их отношения остались нейтральными. Или деловыми, из-за невозможности не общаться вовсе, как очень хотелось до этого, да и сейчас хочется Резнику.

— Остановка на полустанке, так что, отправляемся порталами к следующей точке, — проинформировал поверенный. — Полина Николаевна справлялась о вашей готовности с Барри, прошу, не опаздывайте, — завершил Резник и удалился.

В этот момент дверь другого вагона открылась и из-за неё появился здоровяк. Вид у него был взъерошенный, или даже какой-то озадаченный. Это не ускользнуло от Сивого, и он пристально всмотрелся в лицо друга, не скрывая нелепой улыбки.

Почему нелепой? Да по той самой причине, по которой и форма на ватажнике выглядит нелепым образом! Очень колоритный профиль у Сивого для ношения таких атрибутов. Ну, таких, как мундир инспектора.

— Ого! Барри? — среагировал он на стушевавшегося товарища. — Ты чего, как мешком-то ударенный?

Барри ещё сильнее смутился.

— Дык, Сивый… Э-мм…

— Какой Сивый? — он осадил здоровяка. — Мы же договорились, что теперь будем только по именам обращение вести!

— Ой! Прости! Остапий, — поправился Барри. — Я тама с госпожами молодыми прощевался, — приступил он к пояснению и задержки своей и вида своего, странного такого. — Раздал я побрякушки им, — признался он другу и потупился, ожидая правомерной критики.

— Ну, раздал и раздал! — отмахнулся Сивый. — У нас золотишко есть немного в карманах, да и довольствие теперь денежное полагается, на службе-то государевой! — он поднял вверх указательный палец. — Голодными не останемся! — он с уважением глянул на рунную шпагу.

— Ну, вот хошь — да на, забери! — Барри протянул ему оружие.

— А ну переставай давай! Тебе дарено Феликсом! — Сивый отстранил его руку. — Мы с тобою, да с таким-то покровителем, как господин Феликс, не одну такую штуку раздобудем, — выдал он поучительным тоном. — Да при том, самым, что ни наесть, официальным способом! Главное его, барина нашего, распоряжения исполнять, — Остапий поделился мыслями с другом. — Догляд вести за сударыней его, с коей помолвлен. А ещё… — тут он понизил голос и придвинулся к здоровяку.

— Что? — прошептал Барри, копируя позу товарища.

— Мы порядочек наведём среди ватажек Порубежья, что промышляют скупкой артефактов! Так барин велел! — с уважением к заданию прошептал Сивый и похлопал Барри по плечу. — А теперича — отправляемся!

Они покинули переход меж вагонов и присоединились к группе делегатов из Большой Комиссии Контроля Военных Имперских Поставок…

⁂

Родион был полностью готов и собран, к моменту прибытия эшелона в конечный пункт назначения. Однако, сразу выпускать их не стали. Прозвучало объяснение о задержке какого-то поручика, который проводит призывников к следующей цели на пути к армейской службе.

Пользуясь небольшой задержкой, младший Кутузов ещё раз проиграл в памяти последние минуты прощания с Виолеттой. Как выяснилось, с баронессой, прибывшей в Руссию из-за далёких западных границ. Её забрал с собой дедушка, князь Александр Ефремович, в родное поместье, где Виолетта будет жить и ждать Родиона.

Дедушке очень понравилась эта девушка, целый магистр, обладающая редчайшим даром абсолютного внушения. Правда, не на Род Кутузовых, имеющих врождённую защиту именно от такого вмешательства в разум. Они и сами наследовали такой дар, кто-то в большей, а кто и в меньшей степени. К примеру, как сам Родион.

Скромница и красавица, как выразился старый князь, и очень похожая на покойную бабушку Родиона.

Однако, долго вспоминать приятные моменты не позволил свисток и окрики, прозвучавшие снаружи вагона. Боковая створка ушла резко в сторону. Холод тут же ворвался внутрь теплушки, а призывники выпрыгнули из неё прямо в стужу улицы и построились вдоль эшелона.

Следующие пять минут ожидания закончились коротким переходом по расчищенной дороге мимо вокзала во двор, квадратом стоящих зданий, где господ и дам разделили на группы и оставили так ожидать дальнейших указаний. Холодрыга…

Родион не заметил, как рядом с ним оказался его новый друг, Феликс. Кутузов лишь удивлённо посмотрел на него и поразился. Князь Рюрик откровенно лыбится, не придавая значения морозу, на котором призывники вынуждены находиться столь долгое время. Почитай, минут тридцать уже.

— Феликс, а чего ты такой довольный? — Родион не смог удержаться от очевидного вопроса. — Такое ощущение, что ты готов к такому времяпрепровождению, а возможно, что знаешь и то, что за ним последует!? — высказал он, чем привлёк внимание соседей, скучавших в этой ситуации, и уже начинавших нервничать вместе с Кутузовым.