Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко

Карта столицы и пригородов выглядела необычно. Это и не карта была, а стопка листков с крупными планами улиц и более мелкими – целых районов и железнодорожных станций. Каждый лист содержал множество стрелок, крестиков, разноцветных кружочков. Сложенные вместе, листки образовывали колоду: яркую, прямо-таки игровую… но сведения копились не для развлечения. И результат их использования, даже наилучший, по мнению Якова никак не мог называться победой.

– Вот такая работенка.

Гордость в ровном тоне Берложника смог бы разобрать лишь человек, знающий его очень хорошо. Таковых, по мнению Курта, вовсе нет. Кстати, именно Курт приложил все силы, чтобы убедить Клима Ершова – самого толкового и одновременно несговорчивого мастера сыска – заняться делом вслепую, без выяснения полной его картины.

– Заказчик наверняка доволен, – добавил Берложник, не дождавшись ответа. И горько усмехнулся: – Если заказчик не ты. Иначе…

– Отчасти я. Вернее, в том числе я, – пробормотал Яков, продолжая изучать листки. – Работа добротная, но ты меня знаешь, радоваться тут нечему.

Хозяин кабинета кивнул: он хорошо понимал гостя и во многом разделял его оценки. Но сейчас Берложника не занимали ни победы, ни провалы. Клим рассматривал нежданного гостя – и временами расплывался в счастливой улыбке… чтобы согнать ее и снова глядеть, и, забывшись, улыбаться.

– Тебя прикончили у меня на глазах. Давно… и тот Камень, прежний, смотрелся постарше и покрупнее, – вслух удивился Берложник и сразу добавил: – но и такой ты неплох.

Яков не стал ничего пояснять. Нельзя ведь, в самом деле, навещая каждого из друзей прежних жизней, сообщать с порога: «Я – выползок». Это ничего не объясняет, лишь создает досаду и недопонимание. Почему не сказал раньше? Почему не пришел раньше… целая гора бесполезных оправданий. На них нет времени. А жаль: хотелось бы посидеть, поговорить. Клим по прозвищу Берложник – особенный человек. С ним связано много занятных воспоминаний. Конечно, он был совсем иным в юности. Но и нынешний— отрада и гордость для души.

Курт, гордо сообщив об исполнении просьбы Якова о поиске наилучшего дознавателя, представил легенду столичного сыска весьма неопределенно: «Он, скажем так, частное лицо… с особенными возможностями и бешеными причудами». А еще добавил, что именно Берложник способен находить любые иголки в столичном стоге сброда. Досадливо вздохнул: даже он, глава охраны князя Ин Тарри, не смог купить надежных сведений о прошлом Клима Ершова, а значит, не способен угадать его интересы и потаенные слабости.

– Камень, я конечно рад, бесовски ряд. Одна беда, ты серый и скучный, – Берложник снова продвинул вялый разговор. – Устал?

– Нет азарта.

– Вот дрянь, знакомая шарманка! Тот раз слово в слово было, чтоб тебе! И через день хлоп – и нет Камня, зарыли… Н-да, а давай я определю тебя в кутузку, вот прямо теперь? Для твоего же блага.

– Я спец по побегам. Ты же знаешь. – Яков дотянулся до корзинки с хлебом, разломил булку пополам вдоль и принялся набивать всем, что хозяин кабинета приказал спешно добыть посреди ночи – луком, зеленью, мясом, творогом. – М-мм, вкусно. Голодная смерть грозила мне уже сегодня, но завтра – край, сдох бы. Десять дней такое творится, спать не успеваю, есть тем более.

– Голод – повод для уныния или гордости?

– Я честно жалуюсь, тебе-то могу, – прожевав очередной кусок, сообщил Яков. – Уж как я рад, что ты взялся за ум и остепенился. Дожил до… сколько тебе?

– Шестьдесят три. Вот в чем повод для радости? Помер бы я молодым, не узнал бы ревматизма, не жалел о выбитых зубах, не прятал в столе очки для чтения. – Берложник навалился локтями на стол, сразу оттолкнулся и разворошил стопку карт. – Курт толковый мужик. Манерный, а все ж правильный. Но чтобы вывести на тебя? Найду его кобелю пару, только так и рассчитаюсь. Меньшим не отделаться.