Помаши мне на прощанье - Руби Джексон

Грейс положила обмылок обратно в мыльницу, тянувшуюся поперек ванны, и встала. Вытираясь, она думала о своем детстве, которого как следует не помнила, но о котором намеревалась узнать как можно больше. Она спросит Меган.

Черт! Она снова говорит об этом вслух? Меган не отослано ни единого письма. Впрочем, ей наверняка совершенно все равно, так что сначала она напишет друзьям.

Девушка оделась, но не в униформу, поскольку с работой на сегодня покончено.

Платье с короткими рукавами в бело-зеленую полоску было куплено перед отъездом из Дартфорда. В тренировочном центре она считала его идеальным, подходящим на любой случай: красивый бант из той же ткани на шее можно снять, оставив небольшой овал обнаженной кожи.

Довольно вызывающе, решила она в то время. Однако сейчас не сняла бант, поскольку чай вряд ли можно считать важным мероприятием.

Она ожидала увидеть всех работников фермы, но на кухне были только Исо, Гарри и Джек, который при виде девушки встал.

Какой сюрприз! Она видела, как мужчины встают, когда в комнату входит женщина, но никто не делал этого ради Грейс Патерсон. Она замерла от восхищения и, садясь, улыбнулась ему.

– Хорошо выкупалась? – спросила миссис Лав и, поставив перед Грейс тарелку с двумя большими печеными картофелинами и горой тертого сыра, нервно улыбнулась.

Грейс поняла, как важно то, что она скажет и сделает сейчас. Возможно, ее попросят остаться на этой ферме до конца войны. И жизнь может стать неприятной, если она не поладит с кухаркой.

– Идеально, миссис Лав, лучшей ванны не видела в своей жизни! И друг, – она подчеркнула это слово и поколебалась, прежде чем продолжить, – друг оставил мне плитку шоколада.

Она посмотрела на терпеливо ожидавших голодных мужчин.

– Плитка достаточно велика, чтобы каждому достался квадратик.

Миссис Лав снова улыбнулась и хотела что-то сказать, но вмешался Гарри:

– По-моему, я видел велосипед почтальона. Значит, у тебя появился воздыхатель, юная Грейс. По-моему, он хотел бы, чтобы ты все съела сама и при этом думала о нем, кладя в рот каждый восхитительный кусочек. Молодой Джек читал вчера что-то насчет введения норм на сладости. Вроде ты говорил об этом? – закончил он, повернувшись к Джеку.

Но тот не ответил. Зато заговорил Исо.

– Никакого шоколада до чая. Джесси, ты, случайно, не вынимала оленью колбасу? Такое угощение нам было бы очень полезно, по крайней мере, так всегда говорила моя покойная жена. А дичь из Шотландии… Никогда раньше не ел что-то подобное? – спросил он Джека, но продолжил, не ожидая ответа: – У его светлости есть замок в Шотландии. Там олень и добыт.

Миссис Лав заканчивала ставить тарелки перед мужчинами. Она и в обед это делала. И не ела вместе с ними, а оставалась у плиты, подбрасывала уголь в огонь и возилась с огромным почерневшим чайником, стоявшим на конфорке.

– Завтра подам оленью колбасу. И да, Исо, ее привез друг его светлости. Целую коробку. Прошлогодняя добыча, конечно, но так даже лучше. Олени целый год щипали траву. Зимой они, как коровы и овцы, нуждаются в помощи фермеров.

Возможно, короткая лекция об уходе за животными была чересчур обременительна для голодных работников, потому что с этой минуты тишину нарушали только скрип ножа о тарелку или случайное покашливание.

Миссис Лав повернулась к Грейс и Джеку:

– Не правда ли странно, что мы держим мясо в морозилке, а большая часть огромного поместья все еще не имеет электричества и не пользуется достижениями «Нэшнл Грид»?[6] У нас есть несколько устаревших генераторов, и, поверьте, графу не терпится от них избавиться. Он предложил принять в дом беженцев. Он и леди Элис, разумеется, знают, сколько комнат в этом великолепном старом доме пустует. Перемещенные лица из Европы найдут здесь приют, а если будут морозилки и холодильники, мы сможем сытно их кормить.

– Остальные не едят с нами, миссис Лав?

Голос Грейс прозвучал неестественно громко в огромной комнате и прервал рассуждения экономки.

– Остальные идут по домам. Исо обедает здесь, но сам варит овсянку по утрам, верно, дорогой?

– Я и ужин могу сготовить, не так вкусно, как у тебя, но сумею состряпать неплохую ячменную похлебку.

Снова молчание.

Наконец, когда атмосфера стала угнетающей, заговорил Гарри:

– Видел тебя сегодня на кукурузном поле, Грейс. Прополка – работа без конца и без края.

– Как и очистка канав, – улыбнулась она в ответ.

– Мне это нравится больше, чем автобусы. Хороший свежий воздух, нет недовольных пассажиров, и молодой Джек любит все объяснять: нет того, чего бы он не знал.

Джек явно смутился.

– Ничего не знаю об автобусах.

– Ты можешь водить машину? – спросила Грейс, вспомнив утренний разговор с леди Элис. Парень опять словно сжался, а девушка подумала: «Неужели можно стесняться очевидных преимуществ?»

– Прости, Джек, не хотела совать нос в твои дела. Просто леди Элис нужна помощь, чтобы развозить молоко, – в итоге попыталась оправдаться она.

– Если все поели, поставьте тарелки на край стола. Чай готов, и у меня есть коробка печенья «Джейкобс 1940», ассорти. Еще не открытая. По два печенья каждому.

Вопрос об умении Джека водить машину остался открытым. Грейс допила чай и вынула из жестянки одно печенье. Миссис Лав оказалась права. Несмотря на то что лакомство некоторое время пролежало в коробке, оно все еще оставалось хрустящим.

Исо выпил две чашки и быстро сгрыз свою норму печенья, после чего встал и вытер рот рукой.

– Я домой. Увидимся завтра. Прополка кукурузы, Джесси?

Миссис Лав кивнула и, встав, проводила его до двери.

Грейс тоже поднялась, пожелала доброй ночи мужчинам, которые все еще пили чай. Мытья посуды от нее не ждали, поэтому она решила идти к себе, написать два письма и поскорее лечь.

– Я положила «свинью» в твою кровать, Грейс, – заметила миссис Лав.

Грейс недоуменно нахмурилась, но тут же сообразила и засмеялась.

– Спасибо, миссис Лав. Сейчас не очень холодно, но вы так добры!

– Не хотим же мы, чтобы ты простудилась в первый же день, – заявила кухарка, исчезая в буфетной.

Грейс поспешила наверх и пробежала по крытому линолеумом коридору, туда, где начиналась дорожка, граница между помещениями для слуг и хозяйскими покоями. Это означало, что она, Грейс Патерсон, трудармейка, живет в комнатах для господ. Изменится ли это, когда приедут другие работники?

Открывая незапертую дверь своей комнаты, она лениво гадала, где ночуют Джек и Гарри, но тут же выбросила глупые мысли из головы. И прежде всего поискала «свинью». Вот она, бугрится под одеялом. Миссис Лав воистину женщина контрастов: святая доброта в одну минуту и ворчливая придира – в другую.