Пасьянс на особо тяжкие - Ирина Смирнова

— Униформу у горничной действительно украли. — Эрик решил спасти ситуацию и пришел к нам на помощь. — Есть несколько свидетелей, подтверждающих, что на следующий день мисс Тара, — так звали девушку, — была очень озабочена пропажей и активно интересовалась судьбой сменной одежды, переживая, что ее стоимость вычтут из зарплаты. И секрет ее появления у нас разгадывается чрезвычайно легко — расчет производился первого числа каждого месяца. А вчера домоправительница обнаружила у мисс отсутствие сменной формы, отругала ее и довела до слез. Именно поэтому разговор был замечен посторонними, поделившимися сегодня со мной этой информацией.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​— Хорошая работа. — Патрик с одобрением посмотрел на Эрика. — Значит, вариант с заговором графа и его сообщников можно вычеркивать.

— Премного благодарен, — ухмыльнулся Рауль.

— То есть вы признаете, что шутка про белый передник — беспочвенное оскорбление? — уточнила я, по-прежнему обижаясь на маркиза, причем сразу за все. И за его отчитывания, и за тайную слежку, и за то, что скрывал свои знания…

— Леди Шарлотта, давайте будем честны! Вы не дожидались результатов опроса свидетелей, а бросились спасать графа сразу…

— Неправда, я часа три размышляла, прежде чем решиться! — огрызнулась я. — Мне очень не хотелось влезать в расследование, проведенное настолько халатно и при этом все равно принятое министерством.

— Если бы граф не поскупился на нормального защитника, тот бы сразу обратил внимание на грубые ошибки и упущения в ходе следствия. — Патрик с укором посмотрел на Рауля. — Когда мой отец сегодня утром попытался остановить или хотя бы замедлить колесо правосудия, ему дали понять, что это уже невозможно. Приговор графу Фрехберну подписан, а дело закрыто. — Сожаление в голосе маркиза вроде бы было искренним.

Вот только доверие к нему у меня заметно приуменьшилось. Мужчина, который несколько месяцев успешно скрывал, что знает о моей двойной жизни, может изобразить все что угодно, если постарается!

— Если бы у графа были деньги на защитника, готового пойти против министерства… — едва слышно со вздохом произнес Рауль. — К тому же мне хватило одного предупреждения, чтобы осознать всю тщетность попыток добиться справедливости.

— Какого предупреждения? — Патрик сразу подобрался, выпрямился, глаза засверкали, скулы стали заметнее, подбородок чуть выдвинулся вперед, а губы плотно сжались. Я даже на время его простила, исключительно за красоту. Мне, как женщине, позволительны подобные слабости!..

— Я даже его сохранил. — Рауль полез в карман камзола, который, в отличие от Патрика, всего лишь расстегнул, но не снял. И вынул оттуда тонкий листочек, на котором были наклеены вырезанные из газеты слова и отдельные буквы. Судя по шрифту, использовались мои любимые «Криминальные хроники».

— «Вы виновны в их смерти и знаете это. Так пусть свершится правосудие. Иначе пострадают невинные», — прочитал вслух маркиз. — Под невинными понимается кто-то конкретный и вы догадываетесь, кто именно, правильно?

Взгляды мужчин очередной раз пересеклись. Хорошо, что искры при этом не сверкают!

— Когда мне, несмотря на охрану, приходят угрозы; оправдания игнорируются; расследование не проводится, а приговор — смертная казнь, можно сделать один вывод. Что я как эксперимент из просто неудачного признан опасным и от меня решили избавиться. — Рауль говорил четко, рублеными короткими фразами. Мужчины вроде бы сидели напротив друг друга, но с каждым словом создавалось ощущение, что граф делает шаг вперед, наступая на маркиза.

Во время этого словесного нападения Эрик тихонечко вышел из-за стола и устроился поодаль, поближе ко мне и кастрюлям с едой. Я тоже, хоть и успела уже давно заварить чай, не очень стремилась вернуться в зону боевых действий. У меня складывалось стойкое ощущение, что между нашими двумя гостями витает какой-то личный конфликт. Причем, учитывая тот факт, что они до этого были незнакомы… по крайней мере, оба успешно сыграли в знакомство… в общем, что-то тут не так!

— Прикрой меня, — шепотом попросила я Эрика, доставая из кармана колоду карт. Хотя сидящие за столом слишком уж были погружены в… диалог.

— Вы показали эту записку кому-нибудь? Привлекли внимание тюремщиков?!

— Если один из них мне ее и передал, к чему я должен был привлекать внимание? Не с неба же она спикировала мне в камеру?!

Та-а-ак, гадаем на ситуацию. Самое оптимальное. Потому что я вообще не представляю сейчас, что именно спрашивать. А без точного вопроса не будет внятного ответа.

Итак, вытаскиваем три карты. Опять трефовый валет, но сейчас это не темноволосый юноша, а переживания, заботы или хлопоты. В сочетании с бубновым тузом выходит, что в процессе переживаний у нас зародится какой-то смелый проект или интересное начинание. Возможно, новый, неожиданный союз. А уж вместе с семеркой червей вообще можно расслабиться — она обещает перемену обстоятельств в лучшую сторону.

— То есть вы даже не догадывались, о каких невинных идет речь?! Вас шантажируют, вы не понимаете чем, но заранее сдаетесь?! — Пока я отвлеклась на карты, Патрик перешел в нападение.

— Сдаюсь? Да почитайте мои беседы с вашими следователями! Я первые две недели отчаянно доказывал, что невиновен! — Рауль не собирался уступать, защищаясь, как лев.

— Какие беседы? К делу прикреплены лишь три протокола допроса: во время ареста, потом спустя три дня и последний, на котором вам объявили приговор. — Клинки, то есть взгляды, опять скрестились. Я даже звон ощутила, вернее вибрации в воздухе, от столкновения двух магий… Вот это уже точно перебор!

— Так, лорды, а не пора ли нам разойтись по спальням?! — Я с грохотом поставила на стол две кружки с успокоительным чаем. — Время уже позднее, день был насыщенным, так что завтра на свежую голову обсудим, куда могли пропасть документы. У нас есть комната для гостей, но там всего одна кровать и…

— Граф Фрехберн вполне может составить мне компанию, — Эрик усмехнулся, понимая двусмысленность предложения. — Он ведь не может удаляться от теб… В общем, раз наши спальни рядом, такой вариант будет предпочтительнее. К тому же у меня кровать двуспальная.

— Замечательно. Значит, у маркиза Краухберна будут личные покои. Как дома. Прошу вас, ваша светлость. — И я с видом заправской горничной сделала широкий жест рукой, приглашая Патрика следовать за мной.

По лестнице мы поднимались в немного напряженном молчании, но у двери в свою спальню маркиз очень нежно приподнял мою руку и поцеловал кончики пальцев.