Юлий Цезарь - Глеб Благовещенский

Вообще, тогда сенат римский изрядно лихорадило. Происходило что-то несусветное, прежде небывалое. Во всем этом был, конечно же, повинен Цезарь. Ряд красноречивых штрихов, найденных нами у Плутарха, прекрасно отражает тогдашнюю атмосферу на римском олимпе власти:

«Бибул, товарищ Цезаря по консульству, всеми силами противодействовал его законопроектам; но так как он ничего не добился и даже вместе с Катоном рисковал быть убитым на форуме, то заперся у себя дома и не появлялся до истечения срока должности… Из остальных сенаторов лишь очень немногие посещали вместе с Цезарем заседания сената, прочие же, недовольные оскорблением их достоинства, воздерживались от участия в делах. Когда Консидий, один из самых престарелых, сказал однажды, что они не приходят из страха перед оружием и воинами, Цезарь спросил его: „Так почему же ты не боишься и не остаешься дома?“ Консидий отвечал: „Меня освобождает от страха моя старость, ибо краткий срок жизни, оставшийся мне, не требует большой осторожности“.

Но наиболее позорным из всех тогдашних событий считали то, что в консульство Цезаря народным трибуном был избран тот самый Клодий, который осквернил и брак Цезаря, и таинство ночного священнодействия. Избран же он был с целью погубить Цицерона; и сам Цезарь отправился в свою провинцию лишь после того, как с помощью Клодия ниспроверг Цицерона и добился его изгнания из Италии».

Несмотря на то что, казалось, Цезарю практически во всем сопутствовала удача, его самоуправство и намеренное попирание законов не могло, конечно же, не возыметь последствий. У него были достаточно могущественные противники, не менее самого Цезаря жаждавшие припасть к кормилу власти. То, что консулом после Цезаря стал Пизон, не снимало с него ответственности за все его деяния, осуществленные в течение консульского срока. В воздухе явственно запахло судом.

Светоний пишет:

«По окончании его консульства преторы Гай Меммий и Луций Домиций потребовали расследования мероприятий истекшего года. Цезарь поручил это сенату, но сенат отказался. Потратив три дня в бесплодных пререканиях, он уехал в провинцию. Тотчас, как бы в знак предупреждения ему, был взят под суд по нескольким обвинениям его квестор; а вскоре и его самого потребовал к ответу народный трибун Луций Антистий, и, только обратясь к другим трибунам, Цезарь добился, чтобы его не привлекали к суду, пока он отсутствует по делам государства.

А чтобы быть уверенным и в будущем, он особенно старался иметь каждый год среди магистратов людей, ему обязанных, и только тем соискателям помогал или допускал их до власти, которые соглашались защищать его во время отсутствия; он доходил до того, что от некоторых требовал клятвы и даже расписки.

Но когда Луций Домиций, выдвинутый в консулы, стал открыто грозить, что, став консулом, он добьется того, чего не добился претором, и отнимет у Цезаря его войско, – тогда Цезарь вызвал Красса и Помпея в Луку, один из городов своей провинции, и убедил их просить второго консульства, чтобы свалить Домиция; для себя же он с их помощью добился сохранения командования еще на пять лет.

Полагаясь на это, он вдобавок к легионам, полученным от государства (общим числом четыре; тогда как на свои средства Юлий Цезарь снарядил целых шесть. – Г. Б.), набрал новые на собственный счет, в том числе один – из трансальпийских галлов (он носил галльское название „алауда“), которых он вооружил и обучил по римскому образцу и которым впоследствии всем даровал римское гражданство».

Вот очередной пример того, как следует обходиться с людьми! Ведь легионерам, как правило, не приходилось и мечтать о том, чтобы вернуться в русло мирной жизни. Цезарь же не только с неслыханной щедростью одарял их во время военных походов, но еще и позаботился о том, чтобы реально обеспечить им будущее, дабы они стали равноправными римскими гражданами и могли обрести счастье!

Как это разительно отличается хотя бы от нынешних времен, когда все больше отечественных генералов подпадают под действие закона о коррупции. И это когда вверенные им офицеры прозябают, зачастую не смея мечтать даже о собственном жилье, ну а уж о простых солдатах и говорить не приходится…

Вот потому-то за Цезаря легионеры и шли горой, готовые пожертвовать даже жизнью! Этим, пожалуй (а не исключительно его военным гением!), в изрядной степени могут быть объяснены и непрестанные победы Цезаря на поле брани, и обретенная им в итоге возможность бросить дерзкий вызов Риму!

А наша современная армия – деструктирована и, увы, теперь лишь жалкая и бледная тень той, какой она была некогда, еще всего каких-то несколько десятилетий назад, заставляя трепетать и считаться с Россией весь мир…

Право, есть о чем подумать!

Но вернемся к Цезарю.

Сознание того, что за его плечами верная боевая рать, способная ради него пойти практически на все, придало Цезарю непоколебимую уверенность в своих силах. Как свидетельствует Светоний, «с этих пор он не упускал ни одного случая для войны, даже для несправедливой или опасной, и первым нападал как на союзные племена, так и на враждебные и дикие, так что сенат однажды даже постановил направить комиссию для расследования положения в Галлии, а некоторые (конечно же, это был извечный недоброжелатель и оппонент Цезаря Марк Катон. – Г. Б.) прямо предлагали выдать его неприятелю. Но когда его дела пошли успешно, в его честь назначались благодарственные молебствия (причем трижды: в 57, 55 и 52 гг. до н. э. – Г. Б.) чаще и дольше, чем для кого-либо ранее».

Впрочем, событиям в Галлии, известным ныне как Галльские войны (55–50 гг. до н. э.), целиком посвящена следующая глава, занимающая по праву центральное место в этой книге.

Без преувеличения можно сказать, что это был наиболее масштабный военный демарш Юлия Цезаря. Краткое резюме этого затянувшегося на годы триумфального похода имеется у Светония:

«Вот что он совершил за девять лет своего командования. Всю Галлию, что лежит между Пиренейским хребтом, Альпами, Севеннами и реками Роданом и Рейном, более 5149,9 км в охвате, он целиком, за исключением лишь союзных или оказавших Риму услуги племен, обратил в провинцию и наложил на нее 40 миллионов ежегодного налога.

Первым из римлян он напал на зарейнских германцев и, наведя мост, нанес им тяжелые поражения. Он напал и на британцев, дотоле неизвестных, разбил их и потребовал с них выкупа и заложников. Среди стольких успехов он только три раза потерпел неудачу: в Британии его флот был почти уничтожен бурей, в Галлии один из его легионов был разбит наголову при Герговии, в германской земле попали в засаду и погибли легаты Титурий и Аврункулей».

Всего три поражения за долгих девять лет!

Одно это уже может побудить детально изучить все обстоятельства столь выдающейся военной кампании. То обстоятельство, что происходившее имело место свыше двадцати столетий тому назад, не явится препятствием, как это ни парадоксально. А все потому, что Галльские войны (корректнее все-таки говорить именно о Галльской войне, состоявшей из конкретного ряда батальных эпизодов) имеют своего очевидца и биографа в лице самого Цезаря! И хотя целиком привести здесь его знаменитые «Записки о Галльской войне», увы, нет никакой возможности, мы намерены, тем не менее, максимально полно представить в рамках главы цитаты и фрагменты из данного исторического документа.