Афганский дневник пехотного лейтенанта. "Окопная правда" войны - Алексей Орлов

29 марта

До обеда изображаю кипучую деятельность, после обеда отдыхаю. Масса свободного времени. Сергей поехал в аэропорт за водкой. Вернулся вечером пьянущий, все деньги пропил, в роте охраны аэродрома завис.

30 марта

Запозорил Рябыча, дал двести чеков, отправил снова за водкой. И снова негодяй все пропил, привезли никакого.

1 апреля

Сегодня приходит колонна. Даю Сереге еще двести чеков, благо после командировки две получки получил. Если еще раз нажрешься, ты мне не друг, ты должен уехать достойно – таков был мой инструктаж. На сей раз «Еж» с задачей справился. К возвращению ребят все было готово: водка, зажаренный баран, красиво накрытый стол, проводили как положено.

Вообще-то Сергей отличный офицер, с золотой медалью окончил училище, награжден орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», ранен в ногу осколком от противотанковой гранаты. К сожалению, имеет один, но существенный недостаток – пьет все, что можно и нельзя. Несмотря на это, я с ним очень дружен, даже как бы сроднился и сейчас частичку души своей отрываю.

Духи не перестают удивлять, в этот раз нашу неразорвавшуюся стокилограммовую бомбу в качестве фугаса поставили. Снова саперы отличились, можно себе представить, что было бы, если б фугас сработал.

3 апреля

Сегодня провожаем колонну в обратный путь. Получил хороший урок. В очередной раз был назначен для охраны саперов. Называю солдат, которые пойдут со мной. Один, Каримов, таджик по национальности, отказывается. Я повторяю команду, он снова отказывается, типа дембелям не положено. Закипев от бешенства, спрыгиваю с БМП и бью его кулаком. Солдат падает, вскакивает и передергивает затворную раму. Метрах в двух от меня находится патрон в патроннике. Сейчас влепит очередь, пронеслось в голове. Но подскочили земляки, их шесть человек в роте было, залопотали что-то по-своему, успокоили. Никогда не бей солдата на боевых выходах, – сказали мне старшие товарищи, – в горячке все, что угодно, сотворить может, вот приедем в полк, делай с ним что хочешь. Дал зарок – никогда, ни при каких обстоятельствах не обижать физически солдата. Снова останавливаемся в Артынджалау.

4 апреля

Дошли до Третьего моста. За Вторым мостом саперы сняли очередной фугас. Двигаемся медленно. Лично испытал проведенные изменения в ходовой части. БМП получили как бы второй амортизатор, идут мягко. Единственный недостаток – на подъемах приходится механику-водителю вставать в полный рост, так как нос машины поднялся и сокращает обзор. Но это ерунда по сравнению с приобретенным плавным ходом.

5 апреля

На блокировку встал у слияния рек. Забравшись на высоту, попал на поле, засеянное опиумным маком. Решил побороться с наркомафией и гусеницами БМП перепахал все поле, уничтожив посев. Думаю, что приобрел массу «новых друзей».

Колонна благополучно прибыла в Кишим. Без приключений добрались и мы, передали колонну кундузцам.

6 апреля

Тронулись в обратный путь. У слияния рек нас обстреляли, но перестрелка получилась какой-то вялой. Получил легкое ранение комсомолец танкового батальона. Заночевали на Третьем мосту.

7 апреля

Сегодня пришли в Артынджалау. Идем малыми перегонами, работают саперы.

8 апреля

При получении котлового довольствия начальник продсклада всегда пытается втюрить пшено, перловку, сечку, то, что никто не ест. Спросом пользуется тушенка, мука, жир, картошка, если она имеется, конечно же, не сухая – ее как ни готовь, есть невозможно. Бойцы всегда старались стащить что-нибудь, и мы, зная жадность прапорщиков, им в этом не препятствовали. В этот выход у нас остался целый мешок пшена. И вот, остановившись у кишлака Кучи, подзываем работающих на горке местных жителей. Подбегает парень лет двадцати, отдаем ему мешок – бакшиш. Взвалил на плечи и бегом возвратился к месту работы. В мешке пятьдесят килограммов веса, вот это выносливость! Можно только позавидовать. Вернулись в полк. Снова погарцевал за штурвалом, хотя комбат ругается, когда офицеры садятся за штурвал.

10 апреля

Как быстро все меняется, судьба снова забросила меня в Пули-Хумри. В полк пришла разгромная телеграмма за подписью маршала Советского Союза Куркоткина, начальника тыла Вооруженных сил. Черт его занес на нашу базу. Естественно, его никто не встретил, бойцы оборванные, водитель «Урала» в калошах на босу ногу, как дух, все его имущество сгорело и т. д. и т. п. Со мной капитан Ильин, исправляем положение. Воздаю должное его мудрости. Палатку для проживания приподняли немного, мол, не смотрится, слишком низко поставлена, рядом с грибком дневального окоп для стрельбы стоя откопали, территорию убрали, солдат в порядок привели, подстригли, обмундирование заменили.

12 апреля

Приехал начальник штаба тыла армии, все утвердил. Ну, вот другое дело, было сказано, доложил по инстанции, отстали. У полковника орден Красного Знамени и Красной Звезды на груди. Интересно, за какие боевые заслуги тыловиков так награждают?

12 мая

Месяц прошел как валяю дурака. Для кого-то, может быть, за счастье оказаться в подобной обстановке, но не для меня. Безделье утомляет. Живу на отшибе, как на хуторе. Жара под шестьдесят, форма одежды № 1, в трусах. Единственное развлечение – гонки по взлетке на «Урале». Разгонишься километров под семьдесят, выворачиваешь круто руль и пошел крутиться, адреналин так и прет.

Прилетающие и улетающие вносят разнообразие. Были ребята из Джелалабада, с ними обезьяна, мартышка. Когда они садятся выпить, ей тоже наливают, та, ну совсем как человек, выпивает, все закуривают, и она тоже курит, умора. Но к другим с недоверием относится, меня за палец укусила, и правильно, нечего дразнить.

Был еще такой случай. Прилетел заместитель командира кундузского вертолетного полка, с ним наш заместитель командира полка по тылу, подполковник Михалькевич. Пока вертолеты грузились, сели на пригорке выпить, закусить. Я тоже приглашен, как же, уважаемый человек, начальник местный. Вертолеты садятся, взлетают. После третьей бутылки подполковник, вертолетчик, говорит с горечью: «Эх, не умеют молодые взлетать. Взлетать свечой нужно, красиво, сейчас покажу». Я наблюдаю, шестерка пошла на взлет, поднимается метра на три – и вдруг падает, а загружена боеприпасами, три с половиной тонны. Отстреливается дверь, экипаж выскакивает, выскакивает зампотыл, падают за горку, Михалькевич за сердце держится, все разом протрезвели. Оказывается, при разбеге задрался край взлетной площадки, и металлическая пластина рубанула по кабине, заклинив шаг винта. Хорошо, правый летчик трезвый был, двигатели отключил. На следующий день ремонтники прилетели, дыру залатали, лопнувшие колеса поменяли, улетели без проблем.

Начал понимать, почему англичане в этих краях вымерли. Вода здесь молочного цвета, от обилия хлорки, пить невозможно. Мух целые полчища, никогда и нигде столько не видел. Кусок сахара положишь на стол, через несколько секунд серым становится, не видно из-за мух. Во время обеда одной рукой ложку ко рту подносишь, другой мух отгоняешь, и то бывает, в рот попадают. И палящий зной – некуда деться, босым не походишь, песок обжигает.