На хвосте удачи - Наталья Колесова

Чего только Нати не выслушала: упреки в неблагодарности (ее растили и кормили с самого младенчества, а она вон чем отвечает!), и в своевольстве, и в том, что она позорит не только свое доброе имя, но и почтенную фамилию Мартелей, а всему виной грамота, которая не подобает женщине, больше в монастырь, да и вообще за порог дома и лавки ни ногой! Найдется ли теперь глупец и слепец, который возьмет замуж девицу, якшающуюся со шлюхами из таверны… Ведь какие у тебя друзья, таков ты сам!

Тут Нати не удержалась:

– А раз ты имеешь дела с пиратами, значит, ты и сам пират, да, дедушка?

Жан Жак задохнулся, побагровел так, что внучка испугалась – его хватит удар, – и разразился бранью. Тут она узнала много нового о своем происхождении, о папских святошах, которые только корчат из себя паинек, о дурной испанской крови, которую надо выжигать каленым железом, о… Нати перестала слушать. На ее лице появилось выражение, которое всегда выводило месье Мартеля из себя: нет, чтобы каяться, оправдываться и просить прощения, кажется, девчонка вообще ничего не слышит, не видит, угрюмый взгляд – в стену. И в позе никакой покорности.

Жан Жак от души отхлестал Нати по щекам, чего не случалось с тех пор, как та вошла в пору девичества (и зря, пороть надо было каждый день!). Объявил свой приговор:

– На два дня на хлеб и воду. Из дому и лавки – ни ногой. Попрошу отца Модестуса наложить на тебя епитимью. Уйди с глаз долой!

В кухне Дора, перемежая увещевания с утешениями, подсовывала воспитаннице сладкую маисовую лепешку, Нати не взяла, ушла в свою комнату. Тут спрятала гри-гри под подушку, села на постель и напряженно уставилась в стену, будто сквозь нее пыталась разглядеть свое будущее.

Будущее не сулило ничего хорошего.

С вольницей покончено. Теперь Жан Жак будет следить за каждым ее шагом. Потом, конечно, гнев остынет, будут послабления… но это потом. Теперь же она лишена возможности ходить на уроки отца Модестуса и брата Ионы. Если о первых Нати вовсе не сожалела, то вторые… У нее ведь только-только начало получаться!

И подруги теперь тоже нет. Не то чтобы она рвалась дружить с убийцей, но Карла всегда рассказывала такие интересные истории… и не только про мужчин! А еще заставляла взглянуть на любую привычную вещь другими глазами… Взять хотя бы испанское наследство!

Жан Жак был доволен: внучатая племянница вела себя как велено. Никуда не выходила, трудилась в лавке да на кухне помогала; стихающие от времени и от ее примерного поведения упреки слушала, не прекословя. Отец Модестус тайну исповеди не нарушил, но намекнул, что Натали избегла совращения – как духовного, так и телесного, – и при должном добром, но твердом обращении порядочной девушкой и останется.

К тому времени, как месье Бове вернулся с торговой поездки, Жан Жак находился уже во вполне благодушном настроении. И готов был обсудить тему, которую компаньон уже не раз поднимал, но твердого ответа так и не получил: о слиянии капитала через обручение единственных наследников – Аньела и Нати. Да и пора – и по возрасту, и потому, что девчонке надо дать укорот, раз не стесняется якшаться со шлюхами. Он, Жан Жак Мартель, был слишком снисходителен и не наказывал внучатую племянницу за своеволие, проявляемое с детства. Молодой же муж непокорности не потерпит, живо задаст ей трепку! Да и свекор, месье Бове, не будет терпеть испанских выкрутасов.

Так что компаньоны определили доли, приданое, проценты и ударили по рукам. Осталось объявить все счастливым детям.

…Нати и не подозревала, зачем Дора велела ей принарядиться в лучшее платье. Негритянка, подмигивая лукаво, объявила, что сегодня будут гости, и Нати решила, что к Жан Жаку явится важный клиент. Когда она увидела обоих Бове, даже фыркнула: и было ради кого наряжаться! Аньел косился на нее настороженно и прятался за спину отца. Одетый в новый камзол парень обильно потел – то ли от духоты, то ли от предстоящего.

Компаньоны обменялись учтивыми приветствиями. Месье Бове долго распространялся о многолетнем взаимовыгодном сотрудничестве, о том, что настало время укрепить их союз родственными связями, но Нати, как дурочка, не понимала ничего до самого последнего момента – пока Жан Жак, предпочитавший краткость, не воспользовался тем, что его компаньон перевел дух:

– Дети, волей родителей ваших, вы обручены! Жених, иди поцелуй невесту!

Жених с невестой уставились друг на друга с одинаковым испугом. Никто из них не шевельнулся и не сказал ни слова. Месье Бове рассмеялся:

– Ну же, дурачок, поцелуй ее, не бойся, тебя не укусят!

Аньел именно этого, похоже, и опасался. Боком, точно краб, подобрался к Нати (пот стекал по его лицу крупными каплями), вытянул губы и чмокнул невесту в щеку. Та дернулась, но смолчала, уставилась на деда круглыми неверящими глазами.

– А теперь колечко! – продолжал подсказывать месье Бове.

Аньелу удалось надеть кольцо с первой попытки – ошеломленная своим счастьем нареченная не сопротивлялась. Нати отпустила глаза, разглядывая кольцо. Тонкий золотой ободок, неплохой жемчуг в корнеровой оправе. Бове и впрямь высоко оценил свою невестку.

Вернее – ее приданое.

Месье Мартель довольно потер руки.

– Ну вот и славно! Помолвку мы решили не затягивать, поженим вас в начале следующего месяца, потом Аньел с отцом отправятся по островам, проверят, как там наши дела, прикупят подходящую шхуну или барк, а мы с его молодой женой, так уж и быть, присмотрим за нашими лавками здесь.

Пару месяцев назад Жан Жак обещал эту поездку ей! Они даже совещались, какой корабль лучше купить… Нати до боли сжала челюсти – чтобы не закричать, не затопать ногами, не наброситься с кулаками на новоявленного жениха. Будь умнее, будь хитрее, учила ее Карла. Если не удается человека запугать, ты всегда можешь обвести его вокруг пальца…

Она даже выпила вместе с мужчинами в честь помолвки хорошего канарского вина.

– Ну-ка, покажи мне колечко, моя сладенькая! – Дора, тоже нарядившаяся в лучшее платье и новый передник, восхищенно зачмокала губами. – Может, тебе подарят на свадьбу еще и сережки с жемчугом!

Нати машинально дотронулась до своих еще детских сережек, золотых колечек, которые ей надевали далеко отсюда, в отцовском доме, в Испании.

Нянька знала свою подопечную куда лучше, чем Жан Жак. Вглядываясь с тревогой в лицо Нати, Дора разразилась тирадой о том, что по сравнению с другими парнями Аньел вовсе не плох: и пьет умеренно, и работает прилежно, и сын состоятельного отца. А что гонор, так молод еще; а без мужа женщине, ой, как плохо, всякий обидеть норовит, или Нати надеется выскочить замуж за какого-нибудь губернаторского сыночка? А коли нет, так пусть и выкинет всякую дурь из головы, стерпится – слюбится! Будешь терпеливее, умнее и хитрее, так и приберешь муженька к рукам!

Нати молча слушала. Нянька, как и дед, все говорила правильно, но откуда же на сердце такая тоска? Словно поманили большим и ярким миром, а после заперли в душной темной клетке и выглянуть не дают даже глазочком…