Роза на зимнем ветру - Шэна Эйби

Она продолжала размышлять об этом, когда отряд отправился в путь, и никак не могла представить себе близких отношений с человеком, который теперь был ее мужем, и в вынужденных объятиях которого она сейчас находилась. Пыталась вообразить хоть что-то помимо целомудренного поцелуя, которым они обменялись при венчании. Немыслимо. Соланж знала лишь одного муж чину – Дэймона.

Умом она понимала, что скоро, очень скоро произойдет неизбежное, и граф овладеет ею. Однако для нее это будет лишь исполнением супружеского долга. Сердце ее навсегда осталось с Дэймоном.

Солнечные блики золотили ее волосы. Она вспомнила, как мечтала, чтобы ее дети унаследовали иссиня-черные волосы Дэймона...

– Далеко ли отсюда до твоих владений? – спросила Соланж Редмонда, нарушив лесную тишину.

Редмонд ответил не сразу.

– Не слишком далеко, – сказал он, наконец. – К ночи мы будем на месте.

Он обвил рукой ее талию и теснее прижал девушку к себе.

– Я подготовил дом к твоему приезду, – проговорил он вполголоса. – Думаю, ты оценишь мои старания.

Соланж прищурила глаза от яркого солнца и вспомнила о своем настоящем доме, который остался уже за много миль отсюда.

К полудню отряд остановился, чтобы подкрепиться хлебом с сыром и осенними яблоками. Граф ел вместе с солдатами, обсуждая предстоящую дорогу. Соланж присела на камень поодаль от всех и кормила крошками красногрудую птичку, которую увидела на ветке осины.

День выдался на редкость ясный. Прозрачные облака тянулись по небу пенистыми волнами, и ветер разрывал их в клочья. Но Соланж знала, что скоро погода переменится, поняла это еще прошлым утром, когда порыв ветра оставил привкус железа на губах. Что бы ни ждало ее в замке Редмонда, все лучше, чем путешествовать в пургу.

Когда путники вновь уселись в седла и отправились в путь, кони начали проявлять беспокойство. Соланж подумала, что, и они почуяли близость бури.

К закату появились первые хижины, что стояли на краю замковой деревни, и тогда в просвете между деревьями Соланж впервые увидела сам замок.

Смеркалось. Последние лучи солнца золотили горизонт. На фоне залитого багрянцем неба высилась черная стена, окружившая пять угрюмых башен. Это был Уэллберн, родовой замок Редмондов.

Граф остановил коня.

– Не правда ли, величественное зрелище? – с гордостью сказал он.

– О, да, – ответила Соланж.

– Пять столетий он был надежной крепостью. Я внес в изначальную постройку некоторые изменения. Мне интересно узнать твое мнение о них.

– Как же я узнаю, что именно ты изменил?

– Узнаешь, Соланж. Это и есть одна из причин, по которой я привез тебя сюда.

После этого загадочного замечания граф не вымолвил больше ни слова, покуда отряд не въехал во внутренний двор. Солдаты, прибывшие раньше, выстроились рядами для торжественной встречи. Там же, во дворе, толпилось множество селян. Дворяне из графской свиты теснились у парадных дверей. Все разговоры тотчас стихли, едва Редмонд осадил коня и спешился.

Он помог Соланж спуститься на землю и повернулся к толпе.

– Прошу внимания! – провозгласил он. – Эта миледи – моя супруга.

И если при первой встрече графа с челядью ее удивили неумеренно шумные восторги, то сейчас ее поразила настороженная тишина.

Никто не кланялся, не приветствовал молодую графиню. Даже кони стояли смирно. Соланж хранила бесстрастный вид, стараясь не ударить в грязь лицом под испытующими взглядами. На нее смотрели, как на заморскую диковинку.

«Прекрасно, – подумала Соланж, – пускай себе присмотрятся хорошенько». Девушка расправила ноющие от усталости плечи и приняла холодно-презрительный вид, но руки ее, спрятанные в тяжелых складках юбки, стиснулись в кулачки.

За спиной громко фыркнул серый жеребец Редмонда, дернул головой, вырвав поводья, и заржал, взвившись на дыбы. Копыта его промелькнули над самой головой Соланж.

Она лишь оглянулась, но не двинулась с места. Секунду спустя конь опустил копыта на землю, и юный паж бросился ловить поводья. Жеребец присмирел, фыркнул, и облачко теплого пара долетело до Соланж.

Позади послышался шум, и девушка снова повернулась к толпе. Люди снова обрели дар речи и оживленно переговаривались, показывая пальцами в сторону Соланж, словно за ее спиной стоял сам дьявол.

Редмонд шагнул к супруге.

– Ты испугалась, ангел мой? – спросил он, крепко сжав ее плечи.

– Нет, – ответила Соланж.

– Ну, конечно же, испугалась, – с упреком возразил он. – Я отведу тебя в дом, чтобы ты могла прийти в себя.

И он быстро повел девушку к дверям мимо шептавшихся зевак. Перед Соланж мелькали незнакомые лица. Потом все эти люди двинулись за ними в замок. Грубые плиты двора сменились под ногами девушки гладким мрамором. Крепко сжав ее плечи, Редмонд провел Соланж через огромную нижнюю залу к лестнице, которая вела наверх. В полумраке она успела заметить множество красочных гобеленов, двери с литыми чугунными засова ми, рыцарские доспехи.

– Милорд, не могли бы вы идти помедленней? Я едва дышу.

Вместо ответа граф подхватил Соланж на руки. Она едва успела подобрать юбки.

Изгибы винтовой лестницы заметно сузились, а это означало, что сейчас они уже поднялись в башню. Тем не менее, граф шел дальше, покуда не остановился в самом конце лестницы, перед чуть приоткрытой дверью. Он толкнул ее ногой и с Соланж на руках перешагнул порог.

Поставив девушку почти посередине круглой комнаты, Редмонд отступил на шаг, словно любуясь ею, как неким ценным предметом обстановки. После подъема по лестнице он тяжело дышал.

– О, да! – пробормотал граф со странным смешком, не сводя глаз с Соланж.

Она стояла неподвижно, предчувствуя неведомую опасность. Окинув взглядом комнату, Соланж не увидела ничего примечательного, кроме голых стен, и не могла понять странного поведения графа. Что-то такое было в выражении его лица, что Соланж похолодела от неизъяснимого ужаса и омерзения, как тогда, во время свадьбы. Граф молчал и пристально глядел на нее.

Соланж нервно прикоснулась рукой к горлу.

– Милорд?..

– Мое имя, – произнес он своим сладкозвучным голосом, – Стефан.

– Я, наверное, могла бы...

– Повтори!

Соланж судорожно сглотнула.

– Стефан...

– Еще.

– Стефан. Мне кажется...

– Я так долго ждал тебя, Соланж!

Тревога все нарастала, мысли путались. Она неотрывно смотрела, как шевелятся его губы, но не понимала произнесенных ими слов. Соланж прижала руку ко лбу. Ее вдруг охватил нестерпимый жар, хотя в комнате не было очага. Во рту невыносимо пересохло.