Любовные игры по интернету - Елена Логунова

Спать мы легли поздно и в таком состоянии, в котором гостям уже была совершенно безразлична комфортабельность предоставленных им биваков, а хозяину ночлежки стало абсолютно все равно, сколько у него в доме пришлого народу.

– Одной бабкой больше, одной меньше – какая разница? – философски вопросил размякший Лазарчук.

– С бабками всегда так! – поддержал его нетрезвый Колян. – Они то приходят, то уходят…

Я хотела уточнить у него, какие именно бабки имеются в виду, но не успела, потому что уснула.

– Пшел вон, зараза! – обругала Ларочка здоровенного черного кота, который без приглашения запрыгнул на дерево и устроился на одной с ней ветке.

Черный кот не обращал на рыжую девушку никакого внимания. Против ее масти он ничего не имел, но ему нравились рыжие красотки без бюста, с хвостом и на четырех лапах. Им он адресовал вдохновенную громкую песнь, которая разливалась в ночи широко, свободно и неостановимо, вопреки стараниям двуногих жителей двора. Неспособные в полной мере оценить красоту летней ночи и пóшло желающие спать, эти неблагодарные слушатели ругали певца последними словами и бросались в него подручными предметами, имеющими незначительную материальную ценность. Один яблочный огрызок попал прямо в Ларочку, а пара огурцов просвистела мимо, в опасной близости от ее головы и огорчительно далеко от кота, которому его неброский окрас позволял прекрасно маскироваться на местности.

– Чертов кот! – злобно прошипела Ларочка.

– М-мо-у-о-о-о! – басовито пропел четвероногий Карузо.

– Сгинь, тварь паршивая, спать людям не даешь! – визгливо прокричал с ближайшего балкона старческий голос, и в следующий миг Ларочку окатило холодной водой.

– Черт! – чуть не плача, молвила она и потянулась ногой к коту, плотно угнездившемуся мохнатым задом в развилке толстой ветки.

Она теснила котяру ногой, а он упорно сопротивлялся, не желая уходить со сцены прежде, чем исчерпает весь свой репертуар. В разгар неравного боя в кармане у Ларочки завибрировал мобильник. Она извернулась, вытащила из штанов трубку и сердито спросила в нее:

– Что?

– Это я у тебя хочу спросить – что там у вас? – зашептала ей в ухо Агата Григорьевна. – Извини, что тревожу, может, я не вовремя, но меня любопытство разбирает, я спать не могу!

– Вы не одиноки, – пробормотала Ларочка, окидывая опасливым взором светлые окна на фасаде дома.

Любое из них могло в следующее мгновение исторгнуть из себя метательный снаряд или порцию холодной воды. Черный кот, безжалостно спихиваемый Ларочкой с ветки, цеплялся за нее когтистыми передними лапами и орал вдвое громче прежнего. Так смертельно раненный герой в индийском кино, чувствуя скорую и неминуемую гибель, повышает децибелы своей лебединой песни.

– Что там у вас с Серенечкой? – повторила изнывающая от любопытства Агата Григорьевна.

– У кого что, – сквозь зубы процедила воюющая с котом Ларочка. – Мы коротаем ночь порознь, каждый в своей компании.

В этот момент составлявший ей компанию черный кот наконец сорвался с ветки и с истошным воплем рухнул вниз. Негодующий кошачий крик затих в лопухах у основания дерева, и вместо него в ночи загремел исполненный подлинной страсти человеческий голос:

– Все, Манька, амба, тащи дедов обрез, пристрелю эту сволочь к чертовой матери, и будем спать!

– Не надо стрелять! – испуганно пискнула Ларочка.

– Странная у тебя компания! – неодобрительно заметила Агата Григорьевна, до слуха которой доносились отголоски человечьих и звериных криков.

– Пристрелю! – орал бессонный дядька.

Ларочка поспешно сунула мобильник в карман и спрыгнула с ветки в лопухи.

– Уяу! – дико взвыл придавленный черный кот.

– Стреляй, Вася! – отчаянно скомандовал высокий женский голос.

Ларочка схватила в охапку кота и в два прыжка унеслась из клумбы, попавшей под обстрел.

Ба-бах! – грохнуло наверху: Вася с Маней открыли огонь.

Однако они совершенно напрасно полагали, что после этого смогут спокойно уснуть. Выстрел разбудил и тех жильцов, которые умудрялись почивать под кошачьи песнопения. В доме одно за другим загорались окна, со стуком распахивались рамы, слышались возмущенные и встревоженные голоса.

– Все из-за тебя! – со злостью сказала Ларочка вырывающемуся черному коту.

Она выпустила его, с болезненным шипением потерла расцарапанную руку, отошла на безопасное расстояние от дома, населенного гневливыми и хорошо вооруженными гражданами, достала мобильник и позвонила Агате Григорьевне, чтобы закончить оборванный на полуслове разговор.

– Опоздали мы со знакомством! У вашего сына уже есть женщина! – обиженно сообщила она маме Серенечки.

– Да откуда она взялась? – Агата Григорьевна изумилась так глубоко и искренне, словно ее сын был космонавтом, отбывающим одиночное заключение на околоземной орбите. – Что еще за женщина? Тоже рыжая?

– Представьте себе, нет! Седая! – нервно хихикнула Ларочка.

– Платиновая блондинка, что ли? Неужели ее женское обаяние больше, чем твое? – недоверчиво спросила Агата Григорьевна.

– О нет, обаяние у нее так себе, но зато у нее есть другое преимущество, – желчно сказала Ларочка. – Богатейший опыт прожитых лет! Подруга вашего Серенечки – пенсионерка со стажем, на глазок ей лет семьдесят!

– Этого не может быть! Я своего сына знаю! – завела старую песню Агата Григорьевна. – Ты наверняка ошиблась. Вероятно, это соседская старушка зашла к Серенечке за солью.

– А также за хлебом и зрелищами! – ехидно поддакнула разочарованная Ларочка. – У вашего сына ночует большая компания, они веселились до полуночи, только-только улеглись.

– Ах, батюшки, опять топтали мой ковер «Кубанские узоры», он на полу в гостиной лежит! – Агата Григорьевна всплеснула руками, но тут же забыла о ковре, воспользовавшись возможностью обелить репутацию сына. – Значит, старушка с другими гостями пришла! Кто-то из Серенечкиных друзей привел с собой старенькую бабушку, которая боится оставаться дома одна. Поверь мне, пожилые люди часто испытывают страх одиночества.

– Старенькая бабушка пришла гораздо раньше других! – парировала Ларочка. – Сидя на лавочке во дворе, я прекрасно разглядела ее, когда она дышала свежим воздухом на балконе. Очень представительная старуха, прямо королева, мать ее так! Маргарет Тэтчер рядом с ней показалась бы замарашкой!

– Я знаю своего сына, – снова начала Агата Григорьевна.

– Еще не было семи часов вечера, как сын, которого вы знаете, вместе с бабкой, которую вы не знаете, уединились в спальне! – оборвала ее Ларочка. – Расположение комнат я знаю, вы сами мне планчик нарисовали! Шторы были не задернуты, свет в комнате горел, и я прекрасно видела, как ваш Серенечка на руках отнес бабку в постель!