Чернее некуда - Найо Марш

– Я с ним виделся три недели назад, – сказал Аллейн.

– В Нгомбване?

– Да. Давил на него как только мог.

– Что-нибудь выдавили?

– Ничего стоящего: хотя нет, не так. Он обещал непротивиться нашим мерам предосторожности, однако что он при этом имел в видуостается тайной. Я бы сказал, что мы с ним еще хлебнем горя.

– Итак? – сказал мистер Уипплстоун, откидываясь наспинку кресла и раскачивая на ленточке монокль – жест, как понял Аллейн,вошедший в привычку у человека, полжизни проведшего за столом переговоров. –Итак, мой дорогой Родерик?

– Вы согласны помочь мне?

– Определенно.

– Я был бы очень вам благодарен, если бы вы – какэто теперь говорится? – накачали меня общими сведениями о Нгомбване. Вашимиличными впечатлениями. Например, много ли людей, по-вашему, имеют причиныжелать смерти Громобоя?

– Громобоя?

– Таково, как их превосходительство не уставалинапоминать мне, было его школьное прозвище.

– Что ж, оно ему подходит. В общем и целом я быостановился на цифре двести, это самое малое.

– О Господи! – воскликнула Трой.

– А не могли бы вы, – спросил ее муж, – назватьнесколько имен?

– Честно говоря, нет. Конкретных имен назвать немогу. Но опять-таки, если говорить вообще, это обычная история во всехафриканских государствах, ставших недавно независимыми. Прежде всего, речь идето нгомбванских политических противниках Президента, которых ему удалось одолеть– те, что уцелели, либо сидят по тюрьмам, либо обосновались в нашей стране идожидаются его свержения или смерти в результате успешного покушения.

– Специальная служба тешит себя надеждой, что в еераспоряжении имеется практически полный список этих людей.

– Не сомневаюсь, – сухо откликнулся мистерУипплстоун. – Мы тоже ей тешились, пока в один прекрасный день в Мартиникенекий, решительно никому неизвестный обладатель поддельного британскогопаспорта не выпалил в Президента из револьвера, однако промахнулся и затем скуда большим успехом выстрелил себе в голову. Никакого досье на этого человекане имелось, так что личность его остается неизвестной и поныне.

– Я напомнил Громобою об этом случае.

Мистер Уипплстоун не без лукавства сообщил Трой:

– А знаете, он информирован гораздо лучше моего. Какпо-вашему, чего он от меня добивается?

– Понятия не имею. Но продолжайте. Я, по крайнеймере, совсем ничего не знаю.

– Так вот. Среди его африканских врагов имеются иэкстремисты, которым была не по вкусу его умеренность в начальную пору иособенно его нежелание единым махом вышвырнуть из страны всех европейскихсоветников и официальных лиц. То есть вам предстоит иметь дело еще и с кучей неприемлющихбелых людей террористов, когда-то выступавших за независимость, но теперьготовых произвести полный поворот кругом и уничтожить правительство, котороеони сами помогали создать. Число их последователей неизвестно, однако число этобезусловно не малое. Но, дорогой мой, вы же и сами все это знаете.

– В последнее время он высылает все больше белых, нетак ли? Хочется ему того или не хочется.

– Его вынуждают к этому крайние элементы.

– Итак, – сказал Аллейн, – картина возникаетзнакомая и, видимо, неизбежная. Национализация всех иностранных предприятий иприсвоение собственности, находившейся в руках европейских и азиатскихколонистов. В среде которых мы обнаруживаем людей, охваченных самым ярымнегодованием.

– Именно так. И у них есть все основания негодовать.Многие оказались разорены. Весь их образ жизни разрушен, а ни к какому иномуони приспособиться не могут.

Мистер Уипплстоун почесал пальцем нос.

– И должен сказать, – добавил он, – хоть вам и безменя это известной, среди них попадаются очень неприятные личности.

– А зачем он сюда приезжает? – спросила Трой. – Я оГромобое.

– Официально затем, чтобы обсудить в Уайтхолленасущные потребности его развивающейся страны.

– Причем Уайтхолл изображает невероятную радость, алюди Специальной службы зеленеют от дурных предчувствий.

– Вы сказали “официально”, мистер Уипплстоун? –переспросила Трой.

– Я так сказал, миссис Рори? – Да. Да, изотносительно надежных источников просочились слухи, что Президент надеетсяпровести с несколькими соперничающими компаниями переговоры о передаче имуправления месторождениями нефти и меди, отобранными у прежних владельцев,потративших огромные средства на их разработку.

– Совсем весело! – сказал Аллейн.

– Я не хочу, конечно, сказать, – мирно продолжилмистер Уипплстоун, – что лорд Карали или сэр Джулиус Рафаэл, или кто-то из ихближайших помощников способны организовать гибельное для Президента покушение.

– И на том спасибо!

– Однако за спинами этих августейших особ теснитсямножество озлобленных держателей акций, администраторов и тех, кто на этихместорождениях работал.

– Среди которых вполне может обнаружитьсякакой-нибудь поклонник тактики плаща и кинжала. И помимо всех этих людей,обладающих более или менее очевидными мотивами, – продолжал Аллейн, –существуют еще те, которых полицейские не любят сильнее всего – фанатики.Какой-нибудь ненавистник чернокожих, одинокая женщина, которой сниться черныйнасильник, человек, соорудивший себе личного черного антихриста, или тот, комулюбой чернокожий сосед представляется угрозой его существованию. Люди, с языкакоторых то и дело слетают фразочки вроде “черная образина, черномазая сволочь,надо б черней да некуда, вот отдам тебя черному человеку”. Черный, значит плохой.И точка.

– А для Черных Пантер точно также звучит слово “белый”,верно? – вставила Трой. – Это война образов.

Мистер Уипплстоун, испустив негромкий, уютный вздох,вновь занялся портвейном.

– Хотел бы я знать, – сказал Аллейн, – какая доляэтого абсолютного антагонизма таится под темной кожей самого старины Громобоя.

– На тебя он во всяком случае не распространяется, –сказала Трой, и не услышав ответа спросила: – я права?

– Мой дорогой Аллейн, насколько я понял, поотношению к вам он продемонстрировал самые дружеские чувства.

– О да! Да, конечно. Они из него били струей. Изнаете, мне чрезвычайно неприятна мысль о том, что эти струи могли послужитьзавесой для куда менее приязненных чувств. Глупо, не правда ли?

– Строить предположения касательно отношений, неявляющихся четко обозначенными, значит совершать большую ошибку, – объявилмистер Уипплстоун.

– А где вы видели другие отношения?