Танец с герцогом - Тесса Дэр

— Мерзавец, — процедил сквозь зубы Беллами. — Речь идет о чести, а вы способны думать лишь об этом проклятом коне.

— Да вы все только и думаете об этом проклятом коне! — воскликнула Амелия, подходя к хозяйке дома.

Все трое затихли, устремив взгляды на различные предметы декора, которые раньше вряд ли удостаивались столь пристального мужского внимания. А может, в жизни этих мужчин действительно не было ничего ценного, кроме этого коня и клуба? Этим вполне можно было бы объяснить их жалкое молчание.

Все это было очень, очень… печально.

— Все в порядке, Амелия, — произнесла Лили. Она глубоко вздохнула и обратилась к мужчинам: — Ваша светлость, милорд… — она повернулась к Беллами, — Джулиан. Я знаю, что ваши намерения и помыслы благородны, и я очень ценю вашу заботу. Лео был бы счастлив узнать, что вы действительно ценили вашу с ним дружбу.

Услышав, как дрогнул голос Лили, когда с ее языка сорвалось имя Лео, джентльмены немного расслабились, а их суровые лица смягчились.

— Смерть Лео принесла мне горе одиночества, но не нужду. У меня есть средства к существованию и мои собственные друзья. — Лили сжала руку Амелии. — Даже если я и пожелаю выйти замуж, то только через год, когда сниму траур.

— Этими правилами можно пренебречь, — возразил Беллами. — Тем более в такой исключительной ситуации, как…

Лили покачала головой:

— В моей ситуации нет ничего исключительного, если не считать ужасного потрясения. Лео… был так молод.

— Слишком молод. Все необычные люди умирают молодыми. — Выругавшись, Эшуорт пнул ногой оттоманку. — А бесполезные негодяи, как я? Нас практически невозможно уничтожить.

— Нет, — произнесла Лили. — Никто из нас не бессмертен, и смерть Лео должна послужить нам уроком. И если вы хотите почтить память Лео, забудьте на время о собственных амбициях. Наверняка у каждого из вас есть дела и обязанности поважнее членства в клубе Лео. Лорд Эшуорт, разве у вас нет родственников или поместья?

Великан снова выругался и провел ладонью по коротко стриженным волосам.

— Покрытая пеплом пустошь в Девоншире. Я не был там четырнадцать лет.

— Возможно, пришло время туда съездить, — многозначительно произнесла Лили и, заметив, что Беллами собирается возразить, добавила: — У его светлости, я уверена, тоже немало важных дел, помимо совершенно излишней заботы обо мне.

Герцог развернулся к Лили:

— У меня есть подопечная. Моя кузина, которую я воспринимаю скорее как сестру.

Амелия не поняла, почему это признание должно ее трогать. Да оно и не тронуло ее. Оно просто удивило ее, застало врасплох. Наверняка остальные представительницы высшего света знали о том, что герцог Морленд является опекуном собственной кузины. Наверное, она была единственной из жительниц Лондона, кто не грезил о букве «М» в справочнике «Дебретт».[1]

Беллами быстро пересек библиотеку и остановился прямо перед Лили. Его голос звучал хрипло и напряженно.

— Вам известно, что у меня нет сестры. Нет брата. Нет поместья в Девоншире или где-то еще.

— Известно. — Лили взяла его руку в свою. — Но мы с Лео всегда воспринимали вас как члена семьи.

— Обещаю вам, — тихий голос Беллами звенел от переполнявших его эмоций, — я отыщу убийц Лео. Выслежу их, куда бы они ни убежали, где бы ни спрятались. И прослежу за тем, чтобы их отправили на виселицу.

Лили заплакала.

— Дорогая Лили. — Беллами сжал пальцы женщины и поднес их к губам. — Скажите, что мне сделать. Как помочь.

— Просто отвезите меня к нему, — ответила Лили. — И позвольте попрощаться.

Наступило утро, а добраться до ковра в библиотеке Спенсеру так и не удалось. Зато добрая порция бренди помогла унять мучительный звон в голове. Большая часть ночи прошла в тишине, и это помогло. В саду дома Беллами они с Эшуортом тактично отошли в сторону, чтобы дать Лили возможность поплакать рядом с безжизненным телом брата, но, словно сговорившись, не произнесли ни слова. По дороге домой все были погружены в раздумья.

Спенсер выглянул в окно экипажа. По небу разливался янтарно-серый рассвет. Улицы Лондона заполонили торговцы фруктами и рыбой, слуги и рабочий люд. Все это значительно замедлило движение.

Впрочем, Спенсер никуда не торопился. Его попутчики и безутешная Лили вернулись в Харклиф-Мэнор. В экипаже остались лишь он да леди Амелия. Впервые за долгое время Спенсер не стремился к одиночеству.

— Какая странная и необычная ночь, — пробормотал он себе под нос.

— Да уж, — ответила Амелия.

Усталость и горестные события прошлой ночи повергли Спенсера в странное состояние. Он принял слова Лили близко к сердцу. Смерть Харклифа стала весьма эффективным напоминанием о неизбежности смерти. Memento mori, как говорили древние. Спенсер не хотел, чтобы Клаудия оказалась в положении Лили, если с ним что-то случится. К счастью, он мог составить необходимые бумаги, чтобы оградить кузину от печальной участи, и намеревался заняться этим как можно скорее.

Прямо сегодня.

— Такое потрясение, — вновь прервал он молчание. — Но Лили, кажется, справилась.

— Да, со стороны все выглядит именно так. На самом деле Лили только сейчас начинает осознавать весь ужас случившегося. Как только первый шок пройдет, она будет раздавлена горем. После обеда я снова навещу ее. И может быть, даже останусь с ней на несколько дней. — Амелия бросила взгляд на своего попутчика, и в ее голубых глазах отразилось солнце. — До тех пор, пока ситуация не прояснится.

Спенсер попытался понять, что вызвало гнев Амелии, сквозивший в ее голосе, но так и не смог. Попытки понять эту женщину начали входить в привычку, и это сводило Спенсера с ума.

— Ваша светлость, если вы позволите мне говорить откровенно…

— Я пока не пытался запретить вам это.

— Я считаю, что «предложение», сделанное вами Лили, просто неслыханно. Еще никогда в своей жизни я не встречала более самодовольного, высокомерного, бесцеремонного, эгоцентричного и на редкость бессердечного человека.

Обвинения леди Амелии удивили Спенсера, но не слишком обидели. Произнесенные в порыве смятения слова легко пропустить мимо ушей. Они летят бездумно, подобно фарфоровым пастушкам, разбитым в порыве гнева о стену.

— По моим наблюдениям, — продолжала тем временем леди Амелия, — о лошадях вы печетесь больше, чем о людях.

— Да, я действительно нахожу, что общество заурядной лошади гораздо приятней общества заурядной личности. Любой любитель лошадей подтвердит вам это. Но из этого вовсе не следует, что я ценю животных превыше людей. Я так страстно желаю заполучить Осириса не потому, что он обычный конь, а потому, что он конь, владельцем которого я готов стать во что бы то ни стало.