Королева Виктория. Женщина-эпоха - Наталья Павлищева

– О да! Его величество Георг I не отличался от остальных. Две его любовницы Эренгарда Шуленберг и баронесса фон Кильмансэгг едва не разодрали бедную Англию на части, стараясь ухватить кусок побольше. К счастью, король Георг предпочитал свой Ганновер. Кстати, эти две леди, хотя едва ли их можно так назвать, получили нелестные прозвища, Шуленберг, ставшая герцогиней Кэнделл, за то, что была длинной и тощей, названа Майским Шестом…

Девочка, не в силах сдержаться, хихикнула, но тут же слегка закашлялась, чтобы скрыть этот смешок. Герцогиня Нортумберлендская продолжила:

– Вторая ганноверская пассия короля Георга Кильмансэгг, получившая титул графини Дарлингтон, была толстой и неповоротливой, ее прозвали Мадам Элефант. Впрочем, чего ожидать от ганноверских красоток, последовавших за своим любовником в Англию?

Виктория краем глаза заметила, как недовольно поморщилась мать, ясно, для герцогини Кентской любое уничижительное упоминание германских родственников и всего немецкого, даже если оно верно, слишком неприятно, чтобы сдержаться.

– Король Георг к тому же не ладил с сыном, ставшим после его смерти королем Георгом II, причем не ладил настолько, что даже изгнал из Сент-Джеймсского дворца наследника с его супругой.

Супруга Георга II Каролина Ансбахская была просто образцом жены. Она терпеливо сносила все недостатки мужа, благотворно влияла на его поведение и, даже когда была уже при смерти, нашла в себе силы, чтобы благословить его на новый брак, попросив жениться еще раз. На что король ответил:

– Нет, что ты! Никаких жен, только любовницы!

Едва ли такое заверение успокоило бедную женщину, но поделать она уже ничего не могла…

Ни Георг I, ни Георг II не были англичанами ни по рождению, ни по духу. Они не знали языка и не желали его учить, рвались душой на родину и, вообще, едва ли были английскими королями по-настоящему.

Зато сын Георга II отличался от своих отца и деда, как ясный день от черной ночи…

Особенно герцогиня Нортумберлендская хвалила именно дедушку Виктории короля Георга III и его супругу королеву Шарлотту.

Принцессу такое предпочтение очень удивило, она вспомнила немного страшное красное лицо старого короля, которого сама, конечно, не видела, но по картине хорошо знала:

– Он же был сумасшедшим и ослеп?

– М-м… некоторые проблемы со здоровьем король Георг имел уже к концу жизни, он действительно был серьезно болен, потерял зрение и отличался приступами нарушения сознания, но большую часть правления был весьма добрым королем и прекрасным воспитателем своих детей.

И снова девочка вытаращила глаза на герцогиню. Каким же воспитателем, если дядюшка-король Георг IV славился своим необузданным нравом и совершенно непотребным поведением?

– Не всегда даже самое прекрасное воспитание дает столь же прекрасные плоды.

Принцесса прошептала:

– Как у нас…

Теперь вмешалась уже герцогиня Кентская:

– В доме короля Георга и королевы Шарлотты был установлен раз и навсегда заведенный распорядок дня, там рано ложились спать и рано вставали, привычными были скромность и трудолюбие. Завтраки, обеды, ужины – все в строго отведенные часы, это так способствует пищеварению. В заведенное время совершались прогулки, причем в любую погоду, это тоже полезно для здоровья.

– О да! Вечерами бывали концерты, на которых оркестр обычно играл любимые мелодии короля, играли в трик-трак…

И снова герцогиня Кентская решила, что наставления проводятся неподобающим образом:

– Но важней не это, а то, что король приучал своих детей к простоте и труду. У принцев и принцесс были грядки, на которых они работали, и даже овечки, за которыми ухаживали.

– Мама, пусть у меня тоже будет овечка, которую я стану водить на голубой ленточке…

Виктория не поняла, почему при упоминании овечки и ленточки обе герцогини даже вздрогнули. Просто они вспомнили другую королеву, не так уж давно водившую овечек на ленточках – Марию-Антуанетту, и ее страшную судьбу. Для себя герцогиня Кентская внезапно решила: нет, вот уж чего не будет в ее доме, так это овец! Разве только на столе в качестве жаркого.

Герцогини в два голоса хвалили образцово-размеренную жизнь короля Георга и королевы Шарлотты, а другая слушательница леди Флора Гастингс едва сдерживалась, чтобы не завопить, что это немыслимо скучно, когда один день, как две капли воды похож на другой, когда нужно все делать по строго заведенному распорядку, недаром сыновья сбежали из этого строго регламентированного рая, как только появилась такая возможность.

А вот сама Виктория слушала внимательно, она даже рисунок забросила. Ей нравилась вот такая упорядоченная жизнь, простая и скромная, не важно, что она кому-то кажется скучной. С другой стороны принцесса начала понимать причину распутства дядюшки-короля Георга IV, прожив столько лет вот так размеренно, он просто захотел свободы, но не удержался и стал просто разгильдяем, как однажды назвал его другой дядюшка – принц Леопольд.

К дяде Леопольду Викторию больше не отпускали совсем, сестра недвусмысленно дала понять брату, что пока тот не прекратит «свою безнравственную жизнь», она не позволит дочери навещать Клермонт. У Леопольда было прекрасное настроение, и тот расхохотался:

– Как ты мне предлагаешь прекратить эту самую жизнь, повесившись на суку или пустив пулю в лоб?

Герцогиня Кентская вспыхнула, словно оскорбленная в лучших чувствах. Он же прекрасно понимал, о чем шла речь!

– Я не желаю, чтобы моя дочь хотя бы случайно встретилась с недостойной женщиной!

Под недостойной женщиной, несомненно, имелась в виду жившая у Леопольда в Клермонте актриса.

Брат снова рассмеялся:

– Ты не знаешь новостей, дорогая сестрица. Я больше не держу любовницу и даже уезжаю в Бельгию.

– Куда?!

– В Бельгию. Мне предложили стать королем.

– Нет такого королевства.

– Теперь будет, и я первый его король. Однако король Франции Луи Филипп настаивает, чтобы я женился на его старшей дочери Луизе. Так что приходится бросать холостяцкие привычки и становиться добропорядочным семьянином и королем. – Он вдруг вздохнул: – Может, и к лучшему.

– Ты уезжаешь?

– Не завтра, конечно, но скоро. Ты позволишь мне попрощаться с племянницей или придется спрашивать разрешения у твоего Мефистофеля?

– Кого?

– У сэра Джона.

– Почему ты его так назвал?

– А кто же он? Неужели ты даже не замечаешь, что живешь полностью под его диктовку? Вики, ты же сильная и умная женщина, очнись, не позволяй устраивать тюремные порядки в своем дворце, к вам не пробиться нормальным людям, а девочке нужно развиваться.

– Ты полагаешь, что общение с актрисами помогает развитию?