Бархатные коготки - Сара Уотерс

На поясе у Китти висела сумочка, оттуда она извлекла сигарету и коробок спичек.

— Твоей матушке это, конечно, не понравится, но мне до зарезу нужно покурить.

Она зажгла сигарету и жадно затянулась.

Мы молча смотрели друг на друга. Стульев в комнате не было, и мы устало опустились бок о бок — вплотную друг к другу — на кровать. Как удивительно было находиться с нею в той самой комнате, — на том самом месте! — где я долгие часы предавалась нескромным мечтам. Я начала:

— До чего же это странно…

Она заговорила со мной одновременно, и мы засмеялись.

— Сначала ты, — произнесла Китти и снова затянулась сигаретой.

— Я хотела сказать, как удивительно: ты здесь, в этой комнате.

— А я: как это удивительно, я здесь, в этой комнате! Это в самом деле твоя спальня — твоя с Элис? А это твоя кровать?

Она огляделась, словно не могла поверить — словно я могла привести ее в чужую комнату, выдавая ее за свою собственную. Я кивнула.

Китти замолчала, я тоже, но я догадывалась, что она хочет сказать еще что-то и медлит, обдумывая. Меня волновала мысль, что я знаю, о чем пойдет речь, но Китти заговорила не о контракте, а о моей семье: какие они добрые, как любят меня и какое это счастье — иметь таких родных. Вспомнив, что она росла сиротой, я прикусила язык и не возражала, но поскольку я молчала, настроение у нее еще больше испортилось.

Наконец, докурив сигарету и швырнув окурок в камин, она перевела дыхание и заговорила о том, чего я так ждала.

— Нэн, мне нужно кое-что тебе сказать. Это хорошая новость — обещай, что порадуешься за меня.

Я не удержалась. Весь день я изнывала от желания улыбнуться и вот сказала со смехом:

— О, Китти, я уже знаю твою новость! — Она как будто нахмурилась, и я поспешно продолжила: — Не сердись на Тони, но он мне проболтался — как раз сегодня.

— О чем проболтался?

— Что Трикки хочет, чтобы ты осталась в «Варьете», что ты уж точно пробудешь здесь до Рождества!

Она странно на меня посмотрела, опустила взгляд и неловко усмехнулась.

— У меня другая новость, — проговорила она. — И ее знаю только я. Трикки действительно хочет, чтобы я осталась. Но я ему отказала.

— Отказала?

Я уставилась на Китти. По-прежнему избегая моего взгляда, она встала и скрестила руки под грудью.

— Помнишь джентльмена, который вчера ко мне заходил? Мистера Блисса? — Я кивнула. Сегодня Китти его не упоминала, а я, поглощенная хлопотами, забыла о нем спросить. Она продолжила: — Мистер Блисс — театральный администратор, но не директор театра, как Трикки; он театральный агент и занимается артистами. Он видел мой номер и… о, Нэн! — Китти не могла больше сдерживать волнение: — Ему так понравился мой номер, что он предложил мне контракт — в Лондонском мюзик-холле!

— Лондонском?

Не веря своим ушам, я сумела только повторить ее слова. Новость потрясла меня до глубины души. Если бы это был Маргейт или Бродстерс, я могла бы время от времени туда наведываться. Но раз она отправляется в Лондон, то больше я ее не увижу; какая разница — в Лондон, или в Африку, или на луну.

Китти не умолкала. По ее словам, у мистера Блисса имелось множество знакомых в концертных залах Лондона, он обещал, что она будет выступать всюду, сказал, что она слишком хороша для провинциальной сцены; ее ждет слава в столице, где подвизаются все знаменитости, где крутятся большие деньги… Мне становилось все хуже, я едва слушала. Наконец я прикрыла рукой глаза и опустила голову. Китти замолкла.

— А ведь ты за меня не радуешься, — заметила она спокойно.

— Радуюсь, — охрипшим голосом возразила я, — но еще больше печалюсь — за себя.

Наступившую тишину нарушали только смех и скрип стульев внизу, в гостиной, и крики чаек за открытым окном. В комнате как будто стемнело, и на меня дохнуло осенним холодом.

Я слышала, как Китти шагнула ко мне. Быстро опустившись рядом на кровать, она отняла мою руку ото лба.

— Послушай, — сказала она. — Я должна тебя кое о чем спросить. — Лицо ее, за исключением россыпи веснушек, побледнело, глаза казались огромными. — Как я сегодня выглядела — красиво? Была доброй, приятной, всем угождала? Как ты думаешь, я понравилась твоим родителям? — Ее вопросы казались бессмысленными. Растерявшись, я только удивленно кивала. — Я пришла, чтобы их завоевать. Надела самое нарядное платье, чтобы показаться им важной птицей. Я думала: даже если во всем Кенте нет другой такой убогой и вульгарной семьи, я постараюсь их ублажить, чтобы они поверили мне, как своей дочери… Но нет, Нэн, они вовсе не убогие и не вульгарные, мне нисколько не пришлось притворяться! В жизни не видела таких добрых людей, и ты для них свет в окошке. Язык не поворачивается просить, чтобы ты их бросила.

Сердце у меня замерло — и вновь заколотилось.

— К чему ты это говоришь? — спросила я.

Она отвела взгляд.

— К тому, чтобы пригласить тебя: поедем со мной в Лондон.

Я удивленно заморгала.

— С тобой? Но как?

— Как мой костюмер, если ты не против. Как… не знаю, как кто угодно. Я поговорила с мистером Блиссом: вначале ты будешь получать немного, но если у нас будет жилье на двоих, тебе хватит.

— Как так? — едва выговорила я.

Наши взгляды встретились.

— Потому что… ты мне нравишься. Ты добра ко мне и приносишь удачу. И еще потому, что Лондон для меня чужой город, мистер Блисс неизвестно как себя покажет и со мной рядом не будет никого…

— Неужели ты и вправду думала, — медленно проговорила я, — что я способна сказать нет?

— Сегодня днем мне так и показалось. Вчера вечером и нынче утром я верила… О, там, в гримерной, пока мы оставались вдвоем, все было иначе! Я понятия не имела, как ты здесь живешь. Понятия не имела, что у тебя есть… парень.

От этих слов я осмелела. Отняла у нее свою руку и встала. Приблизилась к изголовью кровати, где стоял шкафчик с выдвижными ящиками. Кое-что оттуда вынула и показала Китти.

— Узнаешь?

Она улыбнулась:

— Это мой цветок.

Она взяла у меня цветок. Он был сухой и измятый, лепестки растрепались и побурели на концах. И еще он был сплющенный, потому что не одну ночь пролежал у меня под подушкой.

— Когда ты мне его бросила, — сказала я, — для меня началась новая жизнь. Прежде я существовала как будто во сне или не существовала вовсе. Встретив тебя, я проснулась — ожила! И ты думаешь, что я так просто могу от этого отказаться?

Мои слова ее ошеломили, и это понятно: ничего подобного я ни ей и никому другому прежде не говорила. Она обвела взглядом комнату, облизнула губы.

— А все остальные, там, внизу? — Китти кивнула на дверь. — Твои мать и отец, твой брат, Элис, Фредди?