Путь на юг - Александр Майборода
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Богдан, цепляясь за последнюю возможность поссорить князя с городом, неуступчиво проговорил:
— Не спеши, Лисий хвост! Князь не все обещания дал. К тому же он может сказать потом, что не давал никаких обещаний, поэтому пусть даст обещания перед всем народом.
Гостомысл вспыхнул:
— Княжеское слово нерушимо. Только смердячий пес может обвинять князя во лжи. Я признал все права города. И дань собирайте с горожан сами. И судите сами. Кроме, разумеется, тех преступлений, что совершены против князя и его дружинников. Что же вам еще надобно?
— Пусть князь Гостомысл повторит свои слова перед народом! — крикнул Богдан.
— Князь уже дал старшинам обещания, так зачем нам собирать вече? — сказал Лисий хвост.
— Затем, что ты — не народ, — сказал Богдан.
— Как «не народ»? — возмущенно схватился Лисий хвост. — Мы избраны народом, поэтому говорим от его имени. Значит, мы и есть народ.
— Но и Богдана никто не выбирал старшиной. А он здесь, — вдруг промолвил Тишила. И его слова прозвучали словно гром среди ясного неба.
— Я голова города, — возразил Богдан.
— Бывший. Ты предал свой город, — сказал Лисий хвост, добивая Богдана.
Лисий хвост уже знал, чем это обвинение обернется. Но он понимал, что именно открытая ссора между старшинами поставит точку на споре старшин с князем.
— Я предал город?! — воскликнул яростно Богдан. Его лицо от злости налилось кровью, и он, размахнувшись, нанес удар Лисьему хвосту по шее.
Этого Лисий хвост ожидал и не остался в долгу Он тут же заехал кулаком в нос Богдану. После этого старшины сцепились и, громко ругаясь и пыхтя, пытались свалить друг друга на пол. Но силы были приблизительно равны.
Заметив это, на помощь Богдану поспешил Терчин. Но его придержал Тишила. Он взял Терчина в охапку Другие старшины растащили драчунов.
Гостомысл переглянулся со Стоумом, и тот что-то шепнул ему на ухо.
Гостомысл встал и проговорил:
— Мои обещания не пустой лай на ветер. Я вижу, некоторые старшины не хотят, чтобы я был вождем нашего народа. Если у старшин есть сомнения и возникли разногласия и они не знают, что делать, то собирайте вече: я буду договариваться с народом. Пусть народ сам решит, что лучше для него.
Требование князя собрать вече не закон для старшин, однако на этот раз интересы всех совпали, и так как от слов до дела один шаг, то старшины отправились из княжеских палат на городскую площадь.
За воротами княжеского дворца Лисий хвост поймал первого же мальчишку и велел ему бежать на площадь и ударить в набат, чтобы народ собрался к приходу старшин.
Таким образом, старшины шли под тягучий гул большого колокола. Шли неторопливо. Городским старшинам предстояло объясняться с народом; а что попало перед народом говорить нельзя. Не дай бог! - сочтут за дурака, тогда точно прогонят со старшин. Поэтому старшины тщательно обдумывали слова, которые они должны были произнести перед народом.
Гостомысл и бояре со старшинами не пошли.
Стоум сказал Гостомыслу, что им нельзя приходить на площадь раньше старшин, чтобы горожане не подумали, что в набат ударяли по приказанию князя.
Князь не мог собирать вече без военной опасности. Поэтому пусть сначала с народом объясняются старшины.
Поэтому, когда старшины пошли па площадь, Гостомысл не торопился. К тому же ему необходимо надеть одежду, приличную для разговора с пародом.
Стоум предложил одеть Гостомыслу доспехи.
— Почему доспехи ? Я же не в сражение иду - спросил Гостомысл.
— Вече будет похуже сражения. А доспехи придают человеку мужественный и грозный вид. Они тревожат людей. Внушают уважение к человеку в доспехах, - начал объяснять психологию Стоум.
— Заумно, — сказал Гостомысл.
— Это необходимо для разговора с горожанами, — пусть они видят, что ты настоящий воин и недоверие к тебе старшин напрасно, — сказал Стоум.
— Понял, — перебил его Гостомысл. — Давайте одеваться.
В сопровождении Стоума и Ратиши Гостомысл перешел в комнату, где служанки сняли с него парадный наряд и одели в специальную одежду под доспехи. В это время слуги, ответственные за хранение оружия, принесли доспехи и стали прилаживать их на Гостомысла.
Пока надевали доспехи, Гостомысл напряженно думал, о чем свидетельствовал напряженный взгляд, устремленный куда-то сквозь бревенчатую стену.
Как только слуги закончили работу, Гостомысл разрешил им уйти. Слуги, кланяясь, удалились.
Гостомысл обратился к Стоуму:
— Богдан сейчас настраивает против меня народ. Ты, думаешь, народ согласится, чтобы я остался их князем?
— Не знаю, — сказал Стоум.
«Однако когда припекает, и кланяться не брезгуешь!» — мелькнула в голове у Стоума злорадная мысль. Все же он все еще был обижен на Гостомысла.
Но судьба дружины связана с судьбой Гостомысла. Прогонят Гостомысла из города, и боярин потеряет власть. Поэтому, немного подумав, он сказал:
— Все зависит от того, что ты им скажешь.
Гостомысл вздохнул:
— Но что я могу сказать им? Что я молод? Что у меня нет дружины? Что у меня нет казны? Это только их оттолкнет от меня. Нет у меня ничего, чтобы склонить народ на мою сторону.
Стоум хитро прищурил глаза.
— Но ты можешь дать им то, что люди боятся потерять
пуще всего.
— И что же?
— Жизнь и свободу.
— Но я им не могу дать больше свободы или жизни, — возразил Гостомысл.
— Но может случиться так, что кроме тебя некому будет защитить их жизнь и свободу, — сказал Стоум.
— Пока этого не случилось. А то, что было, они уже забыли, — сказал Гостомысл.
— Им можно напомнить, — сказал Стоум.
Гостомысл бросил на него заинтригованный взгляд.
— Ты о чем?
— О том, что разбойники не ушли в Данию, — сказал Стоум.
— Милана говорила об этом. Брат Готлиба, король датский Годофрид, пообещал в случае появления Готлиба в Дании, повесить его на первом же дереве, — сказал Гостомысл.
— Это многие знают, — поддакнул Ратиша, до сих пор молча слушавший разговор.
— Но не помнят страха перед разбойниками, — сказал Стоум, — страх, как костер, а чтобы костер хорошо горел, надо подбрасывать в него дрова.
— Ты что предлагаешь? — спросил Гостомысл.
Стоум что-то шепнул ему на ухо. На лице Гостомысла пробежала тень изумления, затем он кивнул головой и сказал:
— Делай, как задумал.