Эльфов прошу идти лесом - Александра Ибис

— Лилиль, тише, — эльф, очень юный внешне, сделал осторожный шаг в мою сторону. Я — шажок назад, и он это заметил. — Лилиль, я Арминар, и ты меня знаешь.

— Нет, не знаю! — помотала головой я, глядя в тёмные глаза. А ведь правда красивый… Волосы такие светлые, до плеч, на вид очень мягкие.

— Знаешь, Лилиль, — вздохнул дивный, сделал очередной шажок ко мне. — Поверь мне, знаешь.

— С какой стати я должна тебе верить? — задала вполне резонный вопрос, отступив назад. — Себе я верю больше.

— А кто ты?

Какой тупой вопрос! И после него я должна поверить этому эльфу? Что значит, кто я? Я княжна Лилиль Нейтина Катина, эльфийка. Мне шестнадцать. Я родилась в… Моих родителей зовут…

— Так кто ты, Лилиль? — раздался вопрос у меня над головой. Арминар как-то незаметно приблизился, притянул к себе и прижал к груди, заключив в тёплые, крепкие объятия, из которых, однако, было не выбраться.

— Где я родилась? — прошептала, уткнувшись в белую рубашку эльфа. Меня начинала колотить нервная дрожь, и объятия эльфа, его руки, поглаживающие мою спину, были весьма кстати.

— В Дастанбаре, — не задумываясь, ответил эльф. И ответил он уверенно, будто точно знал, о чём говорил.

— Разве это не человеческое королевство? — выдохнула я, по-прежнему пряча лицо у него на груди.

— Да.

— Тогда почему я родилась там? — я вздрогнула, и на мгновение его руки перестали меня поглаживать и чуть крепче прижали к тёплому телу. Сухому, в отличие от моего. Мне-то приятно, а ему меня холодную и не так давно выбравшуюся из воды как держать?

— Потому что твои родители люди.

— А я? — это всё бред. Бред, но что-то внутри меня кричит мне, обязывая слушать Арминара.

— Эльфийка, — спокойно ответил эльф, вновь приступив к поглаживанию моей подрагивающей спины.

— Тогда… как? Я… я ничего не понимаю…

— Я пока тоже, — признался Арминар, поцеловав меня в макушку. Волосы там были сухие, в отличие от кончиков, что намокли во время плавания. — Ясно, что ты попала под влияние морского народа, но почему такое сильное? Русалы и русалки не стирают личность… Обычно они забирают лишь заботы и печали, скрывают те воспоминания, что могут причинить боль и помешать получать удовольствие.

И тут он оборвал себя на полуслове. Судорожно вздохнул и вдруг сжал в своих руках так сильно, что мне показалось, ещё минута — и раздавит.

— Ты меня задушишь! — забилась в его руках я, пока не готовая умирать.

— Прости, Лилиль, прости, — эльф тут же освободил меня из капкана, запутался пальцами в моих распущенных светлых волосах, приподнял мою голову, и я увидела в его тёмных глазах то, чего, по сути, там быть не должно было: боль. И сочувствие.

— Эй, не переживай ты так, не задушил же, — и я даже улыбнуться попыталась.

Арминар улыбнулся в ответ, но как-то криво и печально.

— Ты сейчас другая. Теперь всё ясно…

— Я, конечно, рада, что ты что-то понял, и всё такое, но… я до сих пор ничего не понимаю! Просветишь? — возмутилась я, но на лице эльфа ни мускул не дрогнул.

— Заботы, печали и воспоминания, что мешают жить счастливо, — с неясной мне ноткой горечи выдал Арминар. — Лилиль, ты такая чудесная. Пытаешься быть стервочкой, но на деле очень ранимая.

— Слушай, дивный, ты ненормальный! — я завертела головой, намекая, что ему лучше бы перестать перебирать мои волосы. Его слова били куда-то, били, казалось, по больному, и это было неприятное ощущение, потому что я даже понять не могла, почему так неприятно! Неприятно до боли, так, что в кончиках глаз слезинки появились.

— Я знаю, — эльф сместил руки мне на плечи, удержав на месте и не дав отойти от ненормального себя, городящего что-то про меня, подальше.

— Ты либо ответы давай, либо отпусти! — отчаявшись сбросить его руки с плеч, капризно топнула ножкой.

Арминар, глядя мне в глаза, вздохнул.

— Ответы… Они сделают тебе больно.

Слезинки прочертили влажные дорожки по щекам.

— Мне итак больно, Арминар. Позволь мне узнать, почему больно! — и в моём тоне была мольба. Потому что воспоминаний не было, а в груди кололо. Кололо, потому что я отчётливо понимала, что позабыла что-то очень важное, что-то значимое, что-то, что было со мной даже не месяцы, а пару лет.

— Видеть тебя счастливой было бы приятно, но… Это ведь не настоящее счастье, как ни крути, — эльф вздохнул. — Знаешь, про морской народ сложено много сказок и легенд. Говорят, русалы и русалки — любимые дети Солнца. Согласно легенде, Солнце, создав морской народ, пожелало видеть его всегда счастливым. И они были счастливы в море, среди рифов, водорослей и морских созданий, веселились, не знали горя. До тех пор, пока в море не вышел человеческий корабль, и одна русалка не увидела капитана корабля. Она влюбилась и захотела быть с ним. Солнце даровало русалке и всем остальным возможность ходить по суше, стоит лишь выйти из воды и обсохнуть, и русалка специально угодила в сети, чтобы попасть на корабль к возлюбленному капитану. Но он разбил ей сердце: у него была невеста, и на красавицу-русалку капитан даже не взглянул. Русалка была безутешна и несчастна, ничто её больше не радовало, и так и умерла она в одиночестве и печали. Больно было Солнцу смотреть на её страдания, и даровало оно любимым детям дар: забирать заботы, печали, болезненные воспоминания у сухопутных, чтобы приносили они его любимым детям лишь радость. И чтобы ни у одной русалки или русала больше не разбилось сердечко, им была дарована также возможность подавлять воспоминания о тех, к кому их возлюбленный испытывает какие-либо романтические чувства, будь то глубокая любовь, будь просто симпатия.

Арминар перевёл дыхание и мягко, осторожно, почти с трепетом провел по моим рукам вниз, после разместил ладони на моей талии. И сердце моё забилось быстрее, я удивлённо посмотрела ему в глаза.

— Я, конечно, тешу своё самолюбие, искренне надеясь, что зацепил тебя, но… Я влюблён. И это шанс узнать, испытываешь ли ты ко мне хотя бы симпатию.

— Причём здесь?.. — я недоговорила, не в силах оторвать взгляд от тёмных глаз, в которые проваливалась, словно в бездну.

— Согласно легенде, чары морского народа способны побороть настоящие, пусть даже самые слабые чувства. Потому что настоящее — это действительность, а чары — лишь иллюзия её, — выдохнул он, склонившись к моим губам.

А в следующий миг был поцелуй. Трепетный, ласковый, неуверенный даже. Легаран не так целовал. Легаран целовал, чтобы ноги подкашивались, чтобы дыхание кончалось. А Арминар… Мягкие губы, осторожно поглаживающие талию руки, и…

Волна воспоминаний накрыла с головой! Затопила, заставила захлебнуться, вцепиться пальцами в рубашку Арминара, потому что ноги не держали.

Кто я? Я Лилиль Нейтина Риндейл, дочь Данория Рихарда Риндейла и Нейтины Марианны Дерейра. Как я могла забыть?! Я родилась человеком. Мне шестнадцать, и вот уже два года как мой папа погиб, а я… пытаюсь справиться с этим. Я никогда не была идеальной дочерью, не всегда оправдывала надежды. И я скучаю. Как же сильно я скучаю по папе, по жизни в Дастанбаре с ним! Настолько сильно, что одни лишь воспоминания о лорде Риндейле причиняют боль, а мысли о том, что можно отпустить, жить дальше и не думать, не вспоминать его кажутся ужасными, свидетельствующими о том, что я плохая дочь. И вдруг понимаю: мне стыдно радоваться в том мире, где нет его, жить без тени непонятной вины за то, что живу.