Царица парижских кабаре - Людмила Лопато

И уже после отречения императора от престола, 9 декабря 1917 года, Александра Федоровна пишет Вырубовой: «Ты имеешь известия от гахама? Напиши ему и поклонись…»

Его действительно было трудно не запомнить: слишком яркая личность, слишком сильное впечатление… Он был довольно суров. И чтил свое положение, строго выполняя все, что предписывал ему караимский закон.

Когда, приезжая в Вильно, мы заходили в его дом, это было все равно что оказаться в другом мире, в восточной стране и в восточной старине.

Низкая мебель, инкрустированные столики, вышитые стулья, низкие табуреты, крытые бархатом с золотыми узорами, ковры, картины той эпохи на восточные сюжеты (там было много работ брата его жены, академика живописи Бориса Эгиза, эмигрировавшего затем в Константинополь).

И начинались разговоры, воспоминания гахама о персидском шахе и о его сыне, который был очень привязан к своему учителю… А на низких резных столиках темного дерева стояли цветные фаянсовые блюда (в узоре, помню, преобладала зелень – или особая, раскаленная синева, которую так любили гончары всех южных народов). А на блюдах дышали слоеные пирожки с орехами или с вишнями, рахат-лукум с фисташками был осыпан сахарной пудрой, как тончайшим белым песком Юга, древней прародины…

Все это вызывало детский восторг. И делало каждый визит к гахаму сказкой из книжки с картинками и вязью позолоты на обложке.

Сказкой, которая сначала была прочитана, – а потом приснилась.

Подчиненный Шапхала, тракайский священник и караимский поэт Семен Фиркович тоже был очаровательным господином, который всегда во всем помогал Шапхалу.

Его семья была милейшая, там нас часто угощали караимскими блюдами и знаменитой селявой. Вокруг их дома на Караимской улице в Тракае находился большой фруктовый сад, где дети собирали вишни и малину. Все плавали на лодках по озеру Гальве, вокруг острова, на котором стоит знаменитый замок.

И я, и мои братья запомнили этих людей на всю жизнь…

Комментарии

Хазарский каганат – раннефеодальное государство VII–X вв. Охватывало часть территории Северного Кавказа, Поволжья, Приазовья и Крыма.

Витовт (1350–1430) – великий князь Литвы (с 1392 г.). Совершил множество походов, стремясь расширить пределы княжества. Был одним из руководителей и героев Грюнвальдской битвы (1410 г.).

Хаджи Серая Хан Шапхал (1873–1961) – востоковед, воспитатель наследника шаха Персидского в Тебризе, чиновник российского Министерства иностранных дел, Тавридский гахам караимов. В 1928 г. назначен гахамом караимов в Польше, жил в Вильно. Один из составителей словаря караимского языка. С 1940 г. – директор Исторического музея караимов в Тракае.

Борис Эгиз – Эгиз Борис Исаакович (1869–1947), живописец, мастер салонных портретов и жанровых сцен. Работал в Одессе, был секретарем Товарищества южнорусских художников. С 1920 г. в эмиграции.

Тракайский священник и караимский поэт Семен Фиркович (1898–1982) – писатель, этнограф, священник, уллу газзан караимов. С 1921 г. – преподаватель караимского языка в Тракае.

Анна Вырубова – Вырубова Анна Александровна, урожд. Танеева (1884–1960), фрейлина и близкая подруга императрицы Александры Федоровны.

Сэр Бьюкенен – Бьюкенен Джордж Уильям (1854–1924), британский дипломат, в 1910–1918 гг. посол в России. О своей деятельности, особенно интенсивной в 1917–1918 гг., в том числе об участии в «Заговоре послов» рассказал в книге «Му mission to Russi and other diplomatic memories» (L. – N.Y., 1923. V. 1–2).

Мой сценический дебют. Русская консерватория в Париже. Князь Волконский и Шаляпины. Уроки у Медеи Фигнер

Мои родители часто устраивали в Париже «караимские вечера». Однажды возникла идея любительского спектакля в пользу нуждающихся караимов.

Эта мысль очень понравилась моей маме. А я, еще со времен гувернантки Эммы Петровны и ее театра марионеток, мечтала играть на сцене. Был приглашен режиссер, уже полнеющий и стареющий Дуван-Торцов, по происхождению крымский караим.

Он предложил поставить чеховский «Юбилей». Я играла Настасью Федоровну Мерчуткину – женщину, как известно, слабую, беззащитную, но очень упорную в достижении своих целей на общую сумму 24 рубля 36 копеек. Во втором отделении шли несколько скетчей. Помню комический дуэт из одного:

Дуван-Торцов поставил нам и танец к этому примечательному дуэту. Публике очень, очень нравилось!

Со мной выступал Шура Хаджаш, инженер, вместе с родителями встречавший нас в Марселе. Три раза в неделю собирались у нас, пили чай и с энтузиазмом репетировали. Актеров было около пятнадцати человек.

Вечер прошел с большим успехом, моя Мерчуткина «кофий пила безо всякого удовольствия», публика смеялась, а Дуван-Торцов в конце спектакля сказал такой милый экспромт:

И крепко меня поцеловал!..

В Париже я поступила в Русскую консерваторию имени Сергея Васильевича Рахманинова. Директором консерватории был в те годы князь С.М. Волконский. Преподавание было очень хорошо поставлено, а блестящие музыканты русской эмиграции оказались мудрыми педагогами.

Моим профессором был Конюс, ученик Рахманинова, часто приезжал давать уроки Владимир Горовиц, а с виолончелистами занимался Григорий Павлович Пятигорский.

У Конюса училась и Дася Шаляпина, которая была несколькими годами младше меня. Я знала всю семью Шаляпиных – особенно часто мы встречались позже, в Америке. В Париже они жили в Трокадеро, на авеню д’Эйло. Все Шаляпины были веселы, все очень любили друг друга, но жаловались, что в их доме трудно жить, слишком много шума – из-за мощного голоса отца и из-за его постоянных репетиций.

После смерти Федора Ивановича его домочадцы разъехались по разным странам: Марина жила в Риме, Дася – в Париже, Борис стал известным художником в США, Лидия давала уроки пения в Нью-Йорке, Федор ездил по всему миру, снимаясь в фильмах. На старости лет он замечательно сыграл ученого католического монаха в фильме «Имя розы».