Буря страсти - Пэнни Джордан

устоят немногие представительницы прекрасного пола. Эмили не сомневалась, что, если ему понадобится женщина, он легко ее найдет. Но сегодня он не производил впечатление человека, неспособного контролировать свои физические потребности. Он не сделает предложение женщине, которая ясно дала понять, что не хочет сексуальной связи с ним.

Принеся кофе в кабинет, она увидела, что оба мужчины увлеченно беседуют, но это не помешало Мэтту встать и взять у нее поднос. На долю секунды их пальцы соприкоснулись, и Эмили испуганно вздрогнула.

Быстро выйдя из комнаты, она продолжала дрожать.

Казалось, за одно мгновение он заглянул ей в душу и увидел то, что только она имела право знать. Он словно призывал ее, мысленно и эмоционально, признаться в том, что он ей небезразличен.

Что это: мужская гордость, желание?

Она постаралась не думать о Мэтте и стала мыть посуду. Мыть ценный фарфор следовало крайне осторожно. Ей потребовалось много времени, чтобы справиться со своей задачей. В конце концов, было уже так поздно, что после она не стала работать с записями дядюшки, а отправилась спать.

Ни в одном из помещений в старомодном доме не было собственных ванных комнат, что нисколько не беспокоило Эмили прежде потому, что ее двоюродный дедушка мылся в ванной комнате рядом со своей спальней. Она пользовалась другой ванной комнатой на противоположной стороне лестничной площадки. Комната Мэтта располагалась между двумя ванными комнатами. Эмили сожалела, что ей не удастся раздеться и помыться в ванной в своей спальне и придется идти туда по лестничной площадке в махровом халате.

Через полчаса она открыла дверь своей спальни и обнаружила, что лестничная площадка пуста. Мужчины по-прежнему разговаривали внизу.

Выйдя из ванной комнаты, она увидела, что лестничная площадка все еще пуста. У Эмили сложилось впечатление, что она осталась в доме одна. Лежа в постели и пытаясь уснуть, она то и дело прислушивалась, ожидая прихода Мэтта наверх. При этом она испытывала к себе настоящее отвращение. Она ждала Мэтта! Но ведь она не хочет, чтобы Мэтт считал ее доступной женщиной, не так ли? Она не желала, чтобы он поверил, что можно просто возобновить с ней интимные отношения. Она не собирается снова спать с ним. Так почему же она так себя чувствует? Отчего память играет с ней злую шутку, заставляя вспомнить восхитительное, безопасное, теплое и приятное ощущение, которое она испытала в руках Мэтта?

Любовь? Чушь какая! Мэтт не любит ее, и она не любит его. Что с ней случилось? Неужели она, оправдывая свое неподобающее поведение, теперь притворяется, что между ними было нечто большее, чем просто секс?

Сердясь, она перевернулась на живот, пытаясь отбросить эмоции и чувства, переполнявшие ее мозг. Она не хотела, чтобы Мэтт жил в доме ее дяди, вторгался в ее жизнь, нарушал ее покой и заставлял врать. Ей не хотелось, чтобы он постоянно напоминал ей о том, что она сделала.

Она повела себя как женщина, которая отдалась незнакомцу, потому что внезапно осознала, что жизнь проходит мимо. А затем она лелеяла это безумие, упиваясь идиотскими мечтами. Эти фантазии было невозможно реализовать. И вот теперь они полностью разрушены, и ей больше не отмахнуться от суровой реальности. Ведь она, воображая взаимные чувства и уважение, «посеяла» крошечные семена надежды и нежности, которые, если за ними бережно ухаживать, могут однажды перерасти в любовь.

Поэтому она успокаивала себя, решив притвориться, что при других обстоятельствах у нее с Мэттом сложились бы правильные отношения. Но теперь у нее не осталось иллюзий. Для Мэтта она стала просто анонимной партнершей для секса. И он не против того, чтобы продлить их связь, однако Эмили была неприятна сама мысль об этом. Она не хотела снова вспоминать о том, как нарушила все свои правила и убеждения.

Прошло немало времени, прежде чем она наконец заснула.

— Дядя Джон, ты не забыл, что сегодня к тебе приедет издатель? — напомнила Эмили своему родственнику.

Они только что позавтракали. Мэтт поднялся наверх за документами. Дядя Джон собирался вместе с ним в университет. Зная, как быстро дядюшка потеряет счет времени в кругу своих коллег, Эмили напомнила ему о послеобеденной встрече.

— Нет, я не забыл. Я надеюсь, Мэтт прочтет рукопись, пока он здесь. Мне важно его мнение. Между прочим, тот молодой человек, который звонил тебе вчера вечером…

— Там не было ничего важного, дядя Джон, — быстро ответила Эмили. — Ты сегодня ужинаешь дома?

— Нет. Мы оба ужинаем с университетскими преподавателями. А когда придет издатель?

— В половине третьего, — терпеливо сказала Эмили, не сводя глаз с кухонной двери, ожидая появления Мэтта. От напряжения у нее скрутило живот.

И все же, несмотря на все ее страдания и самокритику, завтрак не стал испытанием, которого она ожидала. Если бы она не знала, как Мэтт относится к ней, его поведение поставило бы ее в тупик.

Сегодня утром он настоял на том, чтобы она доела свой завтрак, а сам заварил свежий чай, который просил ее дядя. Прежде чем Эмили успела возразить, Мэтт вскочил со стула и налил воды в чайник.

После он поблагодарил ее за завтрак так пылко, почти заботливо, словно его беспокоило, что ведение домашнего хозяйства легло на ее плечи.

Эмили всегда вставала рано и с удивлением обнаружила, что Мэтт входит в дом из сада, когда она спустилась по лестнице в простой коричневой юбке и такой же унылой блузке и свитере.

— У вас чудесный сад, — заметил он так беспечно, словно они были чужими людьми.

— К сожалению, он зарос, — ответила она и удивилась самой себе. — У меня просто нет времени, чтобы им заниматься.

— Ну, возможно, пока я здесь, твой дядя разрешит мне возиться в саду.

Мэтт принес с собой на кухню прохладный, резкий запах раннего утра. Не подозревая, что она это делает, Эмили шагнула к нему и удивленно осознала: она стоит к нему так близко, что может дотянуться до него кончиками пальцев. Быстро попятившись, она отрывисто сказала, что должна отнести чай дяде Джону, пока он не начал ее разыскивать.

— Я думал, ты работаешь на него как научный сотрудник и помощница, а не как экономка, — почти сердито произнес Мэтт.

— Мне нравится заботиться о нем, — ответила она, стоя спиной к Мэтту. Она застыла от злости и обиды, потому что долгие годы выслушивала недоумение своих родителей по поводу совершенно чуждого им стремления кого-то опекать. — Я не считаю унизительным желание создавать ему уют. Не каждый человек стремится к научному или материальному успеху. Не все хотят лезть в гору и