Метро 2033. Стоящий у двери - Ольга Швецова

Об этом ли он мечтал, сидя на станции? Транспорт мало отличался от привычного метрополитеновского, разве что был побольше размером. Денису вспомнилась еще одна поездка, во время которой испытывал особое чувство и трепет внутри – в Полис, где он должен был пройти обучение и получить настоящий сталкерский жетон. Это было уже так давно! А еще раньше, в детстве, когда стоял перед входом в туннели, фантазия рисовала там, за темнотой, неведомое. Он даже не знал тогда, что и вообразить… Остальные воспитанники, такие же, как и он, оставшиеся сиротами, не переставали спорить, что скрывается на другом конце бетонной трубы с рельсами. Просто другая станция, говорили им, но мальчики не верили, а проверять никто не позволил – за детьми присматривали основательно, не подпуская даже к блокпостам.

Предвкушение чего-то необычного начало возвращаться постепенно. Отдохнувший от долгого изматывающего бега Денис наконец-то осознал, что едет на дрезине не по тоннелю, а по лесу. И куда везут отряд, не знает даже командир! Вряд ли Доронин этому радовался: нахмуренные брови видно даже сквозь окуляры противогаза, он почти не смотрел по сторонам, был молчалив и задумчив. А Денису уже не сиделось на месте, хотелось поскорее сойти на землю и увидеть совершенно новые места. Пусть бункер! Любая цель сойдет, лишь бы подальше от города, где еще никто не побывал.

Время шло, движок работал исправно. Денис, конечно, ожидал чего-то большего, чем мелькания покосившихся столбов и остатков маленьких домиков под снегом. Мало похоже на город, но все равно… Скучно. Хоть бы мутант опять какой появился. Не напал бы, а просто так, поглядеть. Городских-то он в своем районе знал наперечет, из Лефортово выбегали порой страшенные зверюги. А тут… Дремучие места, тридцать километров почти от города отъехали, а всё тишь да гладь. Раньше, говорят, в лес с одной корзинкой ходили. И с палкой, чтобы змей отгонять. Теперь палкой комаров надо по макушке глушить, если, конечно, не врет водитель дрезины. Впрочем, даже мутировавшие комары по снегу не ползают. «Холодно для комаров, да и для людей не жарко», – подумал Денис, пытаясь найти более удобное положение, чтобы не пробирал до костей ледяной и сырой ветер. Ему было не по себе: скорей бы уж добраться до Жуковского, в который направлялись, где вокруг привычные холмы кирпичей и изломанные бетонные плиты. Лес ему не нравился – чужой какой-то, ненадежный. Дырявый, и просматривается насквозь, нет в нем основательности метрополитена, где все человеком создано, по чертежам построено, а теперь и обжито.

Интересно, чем опасно Быково, которым пугал сопровождающий? Уж каких только историй про дальние походы караванов не наслушался он, сидя в метро, поэтому и напросился в экспедицию до Жуковского. А оказалось… Тоска зеленая. И даже не зеленая, а черно-белая.

Но, видно, запас историй был неисчерпаемым: ни Сафроненко, ни «машинист» не желали уступать друг другу первенство по страшилкам, да и Глюк молча не сидел.

– Быково, это что! Вот Удельную мы проезжаем – там самая жуть! Думаешь, чего мы зимой в дорогу собрались? Чтоб живыми добраться.

– А что было в Удельной? – спросил Денис, позабыв, что верить Сафроненко можно только наполовину. И то с подтверждения остальных, но разыгрывать его они могут сообща, поэтому слушать всерьез на сто процентов нельзя никого.

– У-у-у, там медицинских пиявок держали! А на них мутагены всякие посыпались… Так теперь самое гиблое место там. Тут же почвы-то заболочены, они и разбежались по окрестностям.

Не имея представления о том, что такое пиявка, Денис не испугался, но не тут-то было: Сафроненко решил просветить его, а то на обратном пути уже не получится – впечатления не будет.

– А пиявки – это такая штука: представь себе большой черный шланг. Представил? А на голове присоска. Вот как приложится такая тварюга к человеку, так и не отлипнет, пока всю кровь не высосет! Крови-то пять литров, а дырку он ма-аленькую делает. И любую одежду прокусывает. Нет, не прокусывает – растворяет. А в человека яд особенный запускает, чтоб не больно было, и кровь не сворачивалась. И ничем ее не отдерешь. Раз прикоснулась к тебе пиявка – всё, считай, покойник!

– А они бегают быстро?

– Шланги-то черные? Они ползают. Так и вьется по земле, как змеюка, а уж если с дерева на тебя упадет…

Командир покачал головой. На станции и в городе все бойцы вроде нормальными были, а только в дрезину уселись, послушал их – будто детский сад на дачу везут. Предупредить бы Дениса, да он и сам разобрался, что сочиняют ребята про пиявок. Впрочем, не так уж сильно брешут: к водоемам в Удельной действительно лучше не подходить. Но сочиняют-то как! Свежий воздух им, что ли, в голову ударяет?

* * *

Опять дядя запретил выход наружу! «В другой раз, Леночка», – сказал он. В тон ему она ответила, что весьма разочарована, хоть слово не совсем точно выражало ее состояние. Снова нельзя! Но выходить ей разрешалось лишь в сопровождении Степанцева или Алексея, только им Главный Привратник доверял охрану любимой племянницы. Да просто дядя пользуется тем, что его самодурству никто не скажет слово поперек. И даже она, потому что дядя прав. Исчезновение Сережи Мухина нагнало страху на всех, и без Владимира Степанцева, который казался надежнее гермозатвора, или Лешки, с которым вообще ничего не страшно, снаружи будет не очень-то уютно. Придется уже не поглядывать по сторонам с любопытством, зная, что кто-то прикрывает спину, а глядеть в оба самой. И оружие держать покрепче, оно ведь тяжелое. Одним словом, вечер пропал зря. Уже глубокая ночь, а до сих пор не спится. Елена перебирала в уме аргументы для дяди, чтобы разрешил ей выйти со сталкерами на поиски Мухина. Безнадежные уже поиски – отряд уходил всё дальше от бункера, не обнаружив новых следов, и хотелось пойти с ними. Так близко к центру Жуковского она еще не подходила.

И дело не только в этом, тихий и спокойный Сергей нравился Елене. Целых два месяца нравился, но она так и не дождалась, что взрослый сталкер сделает первый шаг. Ей было достаточно просто посматривать на него иногда и ловить его взгляд, особенно во время выходов наружу, когда кроме глаз в окулярах ничего и не увидишь. Как над этим смеялся Алексей! И как ругался Володя Степанцев. Махнув рукой на смутившуюся Елену, долго орал на Мухина, потому что сталкер должен не девушкам подмигивать, а оглядываться почаще, обстановку отслеживать. На этом влюбленность и закончилась. И все-таки ей хотелось присоединиться к поисковому отряду, хоть и понимала, что девушку на такое дело с собой не возьмут.

* * *

Приказ соблюдать тишину касался всех, кроме движка, который тарахтел на минимальных оборотах. «Машинист» готов был в любой момент его заглушить, если в небе покажутся крылатые тени основных обитателей Быково. Помельче городских птеродактилей по размеру, они были не менее опасны при нападении: прокусить стальную клетку не смогли бы, но шум привлечет к отряду еще кого-нибудь. Доронин подумал, что ночные хищники могут вообще полагаться на тепловое зрение, а этого добра их отряд излучает в избытке: не один только Лысый сидит в поту от страха, постоянно ощупывая защитную решетку. Хоть на здоровье боец больше не жаловался, стало получше. В городских развалинах он был отличным сталкером, но тут с тоской смотрел в сторону деревьев, неуютно чувствуя себя, когда вокруг на несколько метров голая земля. То есть не земля, а снег, нетоптаный и белый, а впереди – еще и нетронутый следами колес. Только сзади тянулись две тонкие параллельные линии – нитки, которые приведут обратно. Остальные сидели тихо, некоторые в задумчивости, Сафроненко ерзал на скамье, – «тихий час» давался ему нелегко, а Илья-Нумизмат сцепил пальцы: полная невозможность достать монетку раздражала его не меньше, чем молчание – Сафроненко. Денис крутил головой, поглядывая на небо: луна светила сквозь тонкие облака и глаза не слепила. Снова скрипнула скамья под здоровяком. Ну, куда ж он с такой агорафобией подался? Хотя за обещанную свободу можно и потерпеть. Только Индеец, почему-то прозванный так за умение метать ножи, сидел спокойно, будто спал. Командир мысленно ругал всех: кто рассказывал тут страшные истории, запугивая отряд, и тех, кто слушал. Слегка пнул мыском ботинка Пищухина, чтоб тот не вертелся на обе стороны, показал, куда смотреть, а сам держал под контролем правый сектор обзора. В поле зрения показались остатки зеленой крыши платформы и металлическая полоса на столбе с надписью «Иль…». Интересно, сколько еще «машинист» будет таинственно молчать, если Быково давно проехали? Пришлось громко объявить: