Скиталец. Книга третья - Константин Калбазов

После первого свидания, наполненного страстью, баронесса осталась настолько довольна, что заявилась на борт «Газели» предложив погостить на ее острове. Владения достаточно скромные, население насчитывает всего-то шесть тысяч человек. Всей дружины, рота морских пехотинцев при четырех полевых семидесятипятимиллиметровых пушках, вооруженная шхуна да четыре катера береговой охраны, вооруженных метательными минными аппаратами.

Довольно серьезное оружие, учитывая малые габариты носителя, его скорость, маневренность и заряд самой мины в двадцать пять килограмм динамита. Конечно не идет ни в какое сравнение с торпедой. Но учитывая дальность хода и точность современных самодвижущихся мин, вполне может конкурировать в эффективности. Хотя атаковать на них могут конечно только настоящие смертники. Дистанция атаки составляет всего-то сорок-пятьдесят метров.

После короткого совещания, было принято решение принять приглашение Эмилии де Линьолы. И за прошедшую неделю жалеть об этом пока не приходилось. Быт и распорядок вполне устоялись. Они где-то даже и расслабились. Но признаться, в опасность и не верилось. Что в общем-то и не удивительно. Проскурин вассал боярина Голубицкого, и если вскроется, что Борис одаренный, никто даже не допустит мысли о том, что он сам по себе, свой собственный. Просто потому что такого быть не может.

Что же до баронессы, то не похоже, что она готова закуситься с кем-то всерьез. Экономика острова основана на полном цикле производства шелка. Здесь имеются обширные посадки тутовых деревьев, фермы по разведению и выращиванию тутового шелкопряда, две фабрики по переработке сырья и ткацкая.

Влезать в военные авантюры, для такого владетеля просто глупо. Тем более, что ее дружина, включая экипажи шхуны и катеров насчитывает едва ли три сотни человек. Отбиться от шайки каких-нибудь разбойников более чем достаточно. Против десанта регулярных войск уже не серьезно.

— Уже покидаешь меня, мой рыцарь, — открыв глаза, томно произнесла Эмилия.

— Нужно бежать. Павел Александрович строгий учитель, если опоздаю получу нагоняй.

— Кстати, милый, у меня есть к тебе просьба.

— Все, что в моих силах.

— Разумеется в твоих. Я хочу чтобы ты написал меня вот такой, — откинула легкое одеяло, явив ему свое волнующее и манящее обнаженное тело.

— О чем ты? — искренне удивился он. — в нашей компании имеется художник, я могу передать ему твою просьбу.

— Ты об этой посредственности? — фыркнула она. — Я отдаю должное его познаниям, он по настоящему разбирается в живописи, однако кисть не его конек.

— Но сам я умею только пользоваться фотографическим аппаратом.

— Пойдем, я кое-что тебе покажу, — легко соскакивая с постели, словно не только что проснулась, произнесла она.

Подхватила со стула легковесный, прозрачный шелковый пеньюар, который лишний раз подчеркивал ее соблазнительные формы и направилась на выход из спальни. Борис прихватив с собой светлый льняной пиджак, двинулся следом.

Они прошли по коридору, и вошли в одну из высоких дверей, за которой оказалась большая комната, стены которой были увешаны картинами. Надо сказать, пристроены они были пока довольно вольготно, но по мере роста коллекции, их расположение будет неизменно уплотняться.

На стене справа он заметил несколько картин с одинокими обнаженными женщинами и молоденькими девицами. Впрочем, его заблуждение длилось недолго. Работы принадлежали разным мастерам, разным школам, разным стилям. Но на всех полотнах была изображена Эмилия. Вне всяких сомнений. Слева были видны парадные портреты, и там она так же была представлена в разных возрастах.

— Жан-Антуан Ватто, Жан-Батист Шарден, Каналетто, Жан-Этьен Лиотар, Антон Рафаэль Менгс, Федор Рокотов, Карл Брюлов, Александр Иванов, — перечисляла она указывая на картины. — все они посчитали, что моя красота достойна того, чтобы ее запечатлеть. И только ты, своим отказом говоришь об обратном.

— А с чего ты взяла, что я художник? — пожал плечами он.

— Милый мальчик, я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтобы меня можно было запутать.

Мальчик? Ну-ну. Не такой уж он и мальчик, учитывая две его жизни. Скорее уж ты молодка. Хотя-а-а. Он бросил быстрый взгляд на картины оставшиеся в стороне. Похоже, она его может еще и внучком назвать. А может и правнуком. Потому как между двумя молоденькими обнаженными нимфами была некая разница, которую не объяснить разными школой и стилем. Баронесса однозначно прошла через перерождение. Быть может и не через одно.

— Итак, господин Некто, что теперь вы ответите на мою просьбу, — мило улыбнувшись, с хитринкой закончила она.

При этом Эмилия остановилась так, что за ее левым плечом оказался его набросок, сделанный в галерее и уже забранный в строгий багет. Вот так. То, что и работой-то назвать нельзя, вдруг оказывается в столь именитой компании.

— Даже так, — вздернул бровь Борис.

— Не скажу, что это было так уж просто. Но я поняла кто ты, уже после первого нашего свидания. Потом это подтвердил хараетерник, мой вассал и директор школы. Было так интересно наблюдать за тобой со стороны. А еще, ты весьма необычный молодой человек, с разносторонним интересами. Вот только не нужно искать подоплеку. Я с тобой искренна.

— Ну что же, тогда давай на чистоту. Я не волшебник, а только учусь. Хочешь повесить картину недоучки рядом с полотнами таких мастеров?

— Ты пишешь в совершенно ином стиле. И потом, у меня нет времени ждать, когда ты полностью раскроешь свой талант. Тем более, что нет предела совершенству. Сейчас я в полном своем расцвете. Как модно сегодня говорить, в бальзаковском возрасте. Ведь хороша же, правда, — расставив руки и покружившись, произнесла она.

— Хороша. Спору нет. А сколько тебе лет.

— Даме такие вопросы задавать неприлично.

— И все же.

— Сто двадцать пять, — игриво сделав книксен, ответила она.

— Превосходно сохранилась, — хмыкнув, произнес он.

— Ну так, как, милый, ты выполнишь мою просьбу?

— Надеюсь больше никто не знает?

— И не узнает. Клянусь, вывесить здесь твою работу только после твоего отбытия.

— Ты показываешь эти картины гостям?

— Да. А что такого.

— Д-да так. Ты ведь на них обнаженная.

— Считаешь мне есть чего стыдиться?

— Нет ты прекрасна, но…

— Вот пусть знают об этом, завидуют и облизываются, — перебила она его.

— Как скажешь, — слегка разведя руками, согласился он.

— Кстати, а что это за странные такие жилеты ты заказал моему скорняку? По виду больше напоминают древнюю стеганку, — направляясь на выход, поинтересовалась она.

— Пуленепробиваемые.

— Из шелка?

— Сама проверь. От винтовочной пули конечно спасет только если на излете. Но револьверную держит даже в упор, как сбережет и от осколков. Конечно больно, не спасает и войлочная подкладка, но жизнь всяко дороже синяков.