Chip War: The Fight for the World's Most Critical Technology - Chris Miller

по обмену, обучавшиеся у Шокли в Стэнфорде, могли стать толковыми физиками, но именно инженеры, такие как Энди Гроув или Мэри Энн Поттер, знали, при какой температуре нужно нагревать определенные химические вещества или как долго фоторезисты должны подвергаться воздействию света. Каждый этап процесса производства микросхем предполагал наличие специальных знаний, которые редко распространялись за пределы конкретной компании. Часто такие ноу-хау даже не записывались. Советские шпионы были одними из лучших в своем деле, но процесс производства полупроводников требовал больше деталей и знаний, чем мог украсть даже самый способный агент.

Кроме того, передовые технологии постоянно менялись в соответствии с законом Мура. Даже если Советскому Союзу удавалось скопировать конструкцию, приобрести материалы и оборудование и воспроизвести производственный процесс, это требовало времени. Компании TI и Fairchild ежегодно представляли новые разработки с большим количеством транзисторов. К середине 1960-х годов самые ранние интегральные схемы были уже старой новостью, слишком большой и энергоемкой, чтобы быть очень ценной. По сравнению практически с любой другой технологией полупроводниковая технология рвалась вперед. Размеры транзисторов и потребляемая ими энергия уменьшались, а вычислительная мощность, которую можно было уместить на квадратном дюйме кремния, увеличивалась примерно вдвое каждые два года. Ни одна другая технология не развивалась так быстро, поэтому не было другой отрасли, в которой кража прошлогодней разработки была бы столь безнадежной стратегией.

Советские руководители так и не поняли, что стратегия "копируй" обрекает их на отсталость. Вся советская полупроводниковая отрасль функционировала как оборонный подрядчик - секретно, сверху вниз, ориентируясь на военные системы, выполняя заказы и не имея возможности для творчества. Процесс копирования "жестко контролировался" министром Шокиным, вспоминал один из его подчиненных. Копирование было буквально вмонтировано в советскую полупроводниковую промышленность: на некоторых станках для производства микросхем использовались дюймы, а не сантиметры, чтобы лучше копировать американские образцы, хотя в остальной части СССР использовалась метрическая система. Благодаря стратегии "копируй" СССР начал отставать от США в области транзисторных технологий на несколько лет и так и не смог наверстать упущенное.

Зеленоград мог показаться Кремниевой долиной без солнечного света. Здесь работали лучшие ученые страны и хранились секреты. Однако полупроводниковые системы двух стран не могли быть более разными. В то время как основатели стартапов в Кремниевой долине меняли место работы и получали практический опыт "на производстве", Шокин руководил процессом, сидя за министерским столом в Москве. Юрий Осокин же жил в Риге в безвестности, пользовался большим уважением коллег, но не мог говорить о своем изобретении ни с кем, кто не имел допуска. Молодые советские студенты, желая быть похожими на Осокина, не получали дипломов инженеров-электриков, поскольку никто не знал о его существовании. Для карьерного роста требовалось стать лучшим бюрократом, а не разрабатывать новые продукты или находить новые рынки. Гражданская продукция всегда оставалась на втором плане на фоне чрезмерного внимания к военному производству.

При этом менталитет "копируй" причудливым образом означал, что пути инноваций в советских полупроводниках задавали США. Таким образом, одна из самых чувствительных и секретных отраслей промышленности СССР функционировала как плохо управляемый форпост Силиконовой долины. Зеленоград был лишь еще одним узлом в глобализирующейся сети, в центре которой находились американские чипмейкеры.

 

Глава 9. Продавец транзисторов

 

Когда в ноябре 1962 г. японский премьер-министр Хаято Икеда встретился с президентом Франции Шарлем де Голлем в роскоши Елисейского дворца, он принес своему хозяину небольшой подарок - транзисторный радиоприемник Sony. Де Голль был формалистом и церемониймейстером, военным, придерживающимся традиций и считающим себя воплощением французского величия. Икеда, напротив, считал избирателей своей страны прямолинейными материалистами и обещал удвоить их доходы в течение десятилетия. Япония - не более чем "экономическая держава", - заявил де Голль, надувшись после встречи с помощником, что Икеда вел себя как "продавец транзисторов". Но пройдет совсем немного времени, и весь мир будет с завистью смотреть на Японию, потому что успех этой страны в продаже полупроводников сделает ее гораздо богаче и могущественнее, чем мог себе представить де Голль.

Интегральные микросхемы не только соединяли электронные компоненты инновационными способами, но и объединяли страны в сеть, центром которой были Соединенные Штаты. Советский Союз невольно стал частью этой сети, копируя продукцию Силиконовой долины. Япония, напротив, сознательно интегрировалась в американскую полупроводниковую индустрию, и этот процесс поддерживался японской бизнес-элитой и правительством США.

Когда закончилась Вторая мировая война, некоторые американцы предполагали лишить Японию ее высокотехнологичных отраслей в качестве наказания за развязывание жестокой войны . Однако уже через пару лет после капитуляции Японии оборонные ведомства в Вашингтоне приняли официальную политику, согласно которой "сильная Япония - это лучший риск, чем слабая Япония". За исключением кратковременной попытки свернуть японские исследования в области ядерной физики, правительство США поддержало возрождение Японии как технологической и научной державы. Задача состояла в том, чтобы помочь Японии восстановить свою экономику и одновременно привязать ее к системе, возглавляемой американцами. Превращение Японии в продавца транзисторов стало основой американской стратегии холодной войны.

Весть об изобретении транзистора впервые попала в страну через американские военные власти, управлявшие оккупированной Японией. Макото Кикути был молодым физиком в электротехнической лаборатории японского правительства в Токио, где работали самые передовые ученые страны. Однажды его начальник вызвал его в свой кабинет с интересной новостью: Американские ученые, пояснил начальник Кикути, прикрепили две металлические иглы к кристаллу и смогли усилить ток. Кикути понял, что открыто необычное устройство.

В разбомбленном Токио легко было почувствовать себя изолированным от ведущих мировых физиков, но американский оккупационный штаб в Токио предоставил японским ученым доступ к таким журналам, как Bell System Technical Journal, Journal of Applied Physics и Physical Review, в которых были опубликованы работы Бардина, Браттейна и Шокли. В послевоенной Японии эти журналы было невозможно достать. "Я пролистывал их содержание и всякий раз, когда видел слово "полупроводник" или "транзистор", - вспоминает Кикути, - , - мое сердце начинало колотиться". Несколько лет спустя, в 1953 г., Кикути познакомился с Джоном Бардином, когда американский ученый приехал в Токио в жаркий и влажный сентябрь на заседание Международного союза теоретической и прикладной физики. К Бардину относились как к знаменитости, и он был потрясен количеством желающих сфотографироваться с ним. "Я никогда в жизни не видел столько лампочек", - писал он своей жене.

В тот же год, когда Бардин приземлился в Токио, Акио Морита вылетел из аэропорта Ханеда в Нью-Йорк. Наследник пятнадцатого поколения одной из самых известных в Японии винокурен по производству сакэ, Морита с самого рождения готовился к тому, чтобы возглавить семейный бизнес. Отец Мориты хотел, чтобы его