Обнаженная тьма - Елена Арсеньева

– Мужики, всем общий привет! – с этими словами в дверипомещения судмедэкспертизы, чаще именуемого моргом, ввалились двое с носилками,на которых лежало нечто, прикрытое простыней. – Принимайте гостей.

Коридорчик был пуст, гостей встречала только надпись надокошечком регистратуры: «Обмывание и одевание трупов производится бесплатно».

При звуке открывающейся двери окошечко распахнулось,появилась заспанная небритая физиономия. Ее владелец зевнул и буркнул:

– А попозже не могли приехать? Я только заснул!

– Кто сегодня дежурит? – спросил, опуская носилки на пол,молодой человек в куртке, наброшенной поверх халата. – Эльдар, что ли?

Шедший сзади фельдшер тоже освободился от груза и зябкопоежился: во всех помещениях морга зимой и летом царил одинаковый арктическийхолод. А запашок тут, конечно, стоял – не приведи господь…

– Он самый, – кивнул регистратор, зевая и подтягивая к себежурнал. – Эльдар Иннокентьевич! На выход! Товар привезли!

Дверь прозекторской приотворилась, и на пороге показалсяочень высокий черноволосый человек с худым, костистым лицом и мрачными глазами.Поверх халата на нем был прозрачный пластиковый передник, на руках – перчаткидо локтя.

Держа руки поднятыми, словно собираясь сдаваться в плен, оннеприветливо поглядел на доктора:

– А, это ты, Рутковский! Что-то зачастил к нам.

– Привет, Эльдар! – кивнул парень в куртке. – Как братишка?

Суровое лицо врача еще больше потемнело:

– Вашими молитвами. Ну, кого на этот раз везешь?

– Как давеча определили в РУВД, неопознанный летающийобъект. Девочка без документов, похоже, спортсменочка. Вот направление. – Онсунул в окошечко листок, недавно полученный в милиции. – Счастливо оставаться.Нам пора, там «Курьер» давно пищит. Сегодня вечер какой-то сумасшедший, всевздумали заболеть.

– Взбодриться хочешь? – буркнул патологоанатом, по-прежнемудержа руки вверх. – Игорешка, налей гостям по пятьдесят капель.

– Не, мужики, мы на работе не пьем, правда, Сычов? –решительно покачал головой Рутковский.

Фельдшер с тоской покосился на него, однако тоже покачалголовой и неубедительно проблеял:

– А тэ ж… Ни граммуленьки не моги, знай тильки вкалывай, якскаженный!

У него был отчетливый хохляцкий выговор, враз певучий игрубый.

Регистратор невольно прыснул, да и по неприветливому лицуЭльдара скользнуло подобие улыбки.

– Ладно вам, шовинисты, – укоризненно качнул головойРутковский. – Освобождайте побыстрей носилки.

Эльдар просунул голову в дверь прозекторской, что-тонегромко сказал, и оттуда вышел приземистый большерукий мужик с одутловатымлицом и красноватыми глазами упыря-профессионала. Впрочем, совершенно такие жеглаза бывают и у запойных пьяниц. Одет он был в грязный халат, такой жепередник, как у врача, и рыжие резиновые перчатки.

– Берись сзади, Сычов, – сказал он неожиданно тонким, бабьимголосом, становясь в головах носилок. – Куда нести, Эльдар Иннокентьевич? Сюдаили вниз, в холодильник?

– Давай ко мне, гляну на досуге, а там решим, – скомандовалпатологоанатом. – Может, ее искать будут?

– Все может быть, – согласился Рутковский, подходя кокошечку и расписываясь в амбарной книге, которую регистратор углом просунулнаружу. – Всякие чудеса бывают на свете…

В это самое мгновение краешек простыни соскользнул с бледноголица покойницы, которую несли красноглазый санитар и Сычов. Увидев это,регистратор высунулся из окошечка чуть ли не до пояса.

– Погодите! – вскричал он, изумленно вытаращив глаза. –Погодите, дайте поглядеть! Да я ж ее знаю!

Вслед за тем он втянулся обратно в окошечко, чтобы черезмгновение выскочить из двери и кинуться к носилкам, восклицая:

– Охренеть можно! Да ведь это Карина! Я ж ее видел у моейдевочки! Да как же так?! Точно, Карина! Она тоже модель!

Санитар морга и Сычов маршировали на месте, тоскливопоглядывая на врачей, словно спрашивали, что делать дальше.

Эльдар и Рутковский переглянулись поверх их голов. Вид уРутковского был замотанный до крайности, да и темные глаза Эльдара смотрелиустало.

– Модель? Это что за штука такая? Манекенщица, что ли? –обменивались репликами санитар и фельдшер.

– Родня у этой твоей модели есть какая-нибудь, слышь, Игорь?– обратился Эльдар к потрясенному регистратору.

– Да черт ее знает, – ошеломленно пробормотал тот,уставившись на носилки. – Но я сейчас позвоню моей знакомой, она, наверное,знает.

И он снова вбежал в свою каморку, откуда через мгновениепослышался треск телефонного диска и потрясенный крик:

– Ань, привет, это я, Игорь! А, узнала… Да нет, ничего неотменяется. Погоди, погоди, ты слушай! Знаешь, кого к нам привезли? Карину, ну,эту, забыл, как ее фамилия, она на фестивале торговых марок показывала зеленоеплатье, ну, которое получило бронзовую медаль, помнишь? Синцова, точно, еефамилия Синцова, вспомнил! Как куда привезли, ты что?! В морг привезли!Мертвую, а какую же еще? Слушай, ты не знаешь, у нее какая-нибудь родня есть,мать или кто-то там еще? Она из Сергача? И родители в Сергаче? А телефонзнаешь? Только сестры? Ну позвони ей, скажи… Анька, да ты придумай, чего сказать,конечно, кошмар, но позвонить надо. Что ж она тут будет лежать у нас, какнеприкаянная? Да ты не плачь, может, я еще и ошибся, может, это еще и не она…

– Блин! – ожесточенно сплюнул красноглазый санитар. – Вомолодежь пошла! Там у человека небось инфаркт, а он: я, может, ошибся…

– Ну, долго вы будете тут стоять? – неприветливо буркнулЭльдар, отступая от двери и давая возможность занести носилки в прозекторскую.– Заносите, я ее по-быстрому посмотрю, раз свой человек.

Рутковский вздохнул, потер переносицу… Эльдар задумчивовычерчивал по линолеуму ломаные черные линии носком валенка.

– Так как братишка? – тихо спросил Рутковский.

Эльдар сверкнул на него глазами:

– Сказал же – нормально. Не волнуйся.

– А я волнуюсь, – пожал плечами Рутковский. – Такой вотбеспокойный уродился. Нет, серьезно, получше ему? Температура спала?