Король Артур. Царица Воздуха и Тьмы - Теренс Хэнбери Уайт

Святой Тойрделбах положил драгоценную книгу на траву, что росла рядом с его норой. Трава была вся в песке и в пустых улиточьих домиках, маленьких, желтых, с лиловатыми спиральками. Он раскрыл книгу, — бестиарий, озаглавленный «Liber de Natura Quorundam Animalium», — и оказалось, что на каждой его странице имеется картинка.

Мальчики заставили его побыстрее перелистывать пергаментные страницы чудесной готической рукописи, пропуская чарующих Грифонов, Бонаконов, Кроходилов, Мантикор, Харадров, Симургов, Сирен, Перидиксионов, Драконов и Аспидокалонов. Тщетно пытался привлечь их нетерпеливые взгляды Анталоп, трущийся извилистыми рогами о дерево тамариск, — коего ветви, перевивая ему рога, превращали зверя в легкую добычу для ловца. Тщетно испускал Бонакон газы, желая окоротить охотников. И Перидиксионы, сидевшие по веткам древа, делавшего их неуязвимыми для драконов, так и остались сидеть незамеченными. И Панфир, ароматным дыханием своим завлекающий добычу, не показался им интересным. И Тигрус, коего легко обморочить, бросив к его ногам стеклянный шар, дабы он, узрев там свое отражение, подумал, что это один из его детенышей, и Лев, что щадит лежачих и пленников, страшится белого петуха и заметает следы свои хвостом, покрытым листвою; и Козерог, способный без вреда для себя спрыгнуть с горы, ибо приземляется он на свои крутые рога; и Ял, умеющий прядать рогами так, словно они — уши; и Медведица, имеющая обыкновение вынашивать своих медвежат в виде комков, каковым она после придает языком такую форму, какая взбредет ей на ум; и птица Харадр — ежели оная сядет, оборотясь к вам лицом, на край вашей кровати, то значит вскорости вам умереть; и Дикобразы, что сбирают для своего потомства виноград, катаясь по оному, и несут домой ягоды на кончиках игл; и даже большая китообразная тварь с семью плавниками и туповатой мордой — Аспидокалон, к которому неосторожный мореплаватель, случалось, приставал, принимая его за остров, даже Аспидокалон задержал их совсем ненадолго. В конце концов Тойрделбах отыскал им единорога, зовомого греками «Носорог».

Оказалось, что единорог столь же робок и быстр, сколь Анталоп, изловить же его возможно только одним способом. Нужно иметь для приманки девицу, и, когда единорог увидит, что девица одна, он сразу же подойдет, чтобы положить свой рог ей на лоно. В книге была картинка, на которой не весьма достоверного вида девственница, держа одной рукой бедного зверя за рог, другой подзывала каких-то копейщиков. Написанная на ее физиономии неискренность уравновешивалась глупой уверенностью, с какой единорог взирал на девицу.

Едва прочитав наставления и переварив содержанье картинки, Гавейн поспешил на поиски судомойки.

— А ну-ка, — сказал он, — пошли с нами на гору, будем единорога ловить.

— Ох, мастер Гавейн, — вскричала ухваченная им служанка, имя которой было Мэг.

— Да-да, пошли. Будешь у нас приманкой. Он придет и положит рог тебе на колени.

Мэг расплакалась.

— Ну ладно, не дури.

— Ох, мастер Гавейн, не хочу я единорога. Я всегда была честной девушкой, право, и потом у меня еще вон сколько посуды немытой, и если Мистрис Трулав узнает, что я прогуляла, она меня высечет, мастер Гавейн, вот что она сделает.

Мастер Гавейн взял ее покрепче за косу и вывел из кухни.

На чистом и влажном ветру, обдувающем вершину горы, они обсудили детали предстоящей охоты. Мэг, так и не переставшую плакать, держали за волосы, чтобы она не сбежала, и время от времени один из мальчишек передавал ее другому, если тому, кто держал ее, требовались для жестикуляции обе руки.

— Так вот, — говорил Гавейн. — Я буду командиром. Я самый старший, значит, мне и командовать.

— Я так и думал, — сказал Гарет.

— Вопрос вот в чем. В книге сказано, что приманку надо оставить одну.

— Она удерет.

— Ты удерешь, Мэг?

— Да, мастер Гавейн, конечно.

— Ну вот.

— Тогда ее надо связать.

— Ох, мастер Гахерис, как вам будет угодно, только зачем же меня вязать?

— Закрой рот. Ты всего лишь девчонка.

— Чем же мы ее свяжем? У нас и нет ничего.

— Я ваш командир, мои герои, и я приказываю, чтобы Гарет сбегал домой и принес каких-нибудь веревок.

— Не стану я этого делать.

— Но ты же все испортишь, если не сделаешь этого.

— Не понимаю, почему именно я. Вот так я и думал.

— Тогда я приказываю, чтобы наш Агравейн сходил за веревками.

— Только не я.

— Тогда пусть Гахерис.

— Не пойду.

— Мэг, противная девчонка, ты не должна убегать, поняла?

— Да, мастер Гавейн, только, ох, мастер Гавейн…

— Если найти крепкий вересковый корень, — сказал Агравейн, — можно будет обвязать вокруг него ее косы.

— Так и сделаем.

— Ох, ох!

После того как девственница была надежно привязана, четверо мальчиков обступили ее, обсуждая следующий шаг. Они спроворили в оружейной настоящие пики, с какими ходят на вепря, так что с оружием все у них было в порядке.

— Эта девица, — сказал Агравейн, — моя мать. Она делает то же, что вчера делала мамочка. А я буду сэром Груммором.

— А я Пеллинором.

— Агравейн, если ему охота, может быть сэром Груммором, но приманку нужно оставить одну. Так сказано в книге.

— Ох, мастер Гавейн, ох, мастер Агравейн!

— Хватит выть. Спугнешь единорога.

— А нам после этого нужно уйти и спрятаться. Вот почему наша мама его не поймала, — потому что с ней оставались рыцари.

— Я буду Финн Мак Куил.

— А я — сэр Паломид.

— Ох, мастер Гавейн, умоляю, не оставляйте меня одну.

— Перестань ты вопить, — сказал Гавейн. — Ты дура. Гордиться надо, что тебя взяли в приманки. Вчера приманкой была наша матушка.

Гарет сказал:

— Ну что ты, Мэг, не плачь. Мы не позволим ему поранить тебя.

— В конце концов, он может тебя всего только убить, — жестоко сказал Агравейн.

От этого несчастная девочка разревелась еще сильнее.

— Зачем ты это сказал? — сердито спросил Гавейн. — Вечно ты пугаешь людей. Теперь она завывает громче прежнего.

— Послушай, — сказал Гарет. — Послушай, Мэг. Мэг, бедняжка, не плачь. Когда мы вернемся домой, я обязательно дам тебе пострелять немного из моей катапульты.

— Ох, мастер Гарет!

— Ах, да пошли, наконец. Не можем мы с ней возиться

— Ну, будет, будет.

— Ох, ох!

— Мэг, — сказал Гавейн и скорчил страшную рожу, — если ты не престанешь визжать, я на тебя вот так посмотрю.