Мужчина без слабостей - Кэтрин Гарбера

— Я знаю, ты всегда был весь в своей работе.

У нее опять начались схватки, и она вцепилась ногтями в его руку:

— Господи, как больно!

Донован дождался, когда кончится затянувшийся приступ, и поднялся:

— Сейчас я об этом позабочусь.

Она даже удивилась, как быстро он привел медсестру. В самое короткое время ее уже устроили со всеми удобствами. Донован отдал распоряжения и даже заплатил, лишь бы больничный персонал позаботился о том, чтобы Кэссиди ни в чем не нуждалась.

Приехали ее мама и Эмма. Женщины суетились возле кровати Кэссиди и все время спрашивали, как она себя чувствует. Отец, прижав к уху сотовый телефон, топтался где-то в холле. Кэссиди с трудом верила, что он тоже приехал.

— Я ненадолго оставлю тебя с твоими девушками. Они позвонят мне на сотовый, если я понадоблюсь, — Донован поцеловал ее в лоб.

Она кивнула, предположив, что он неловко себя чувствует здесь или что ему нужно в офис. Но все-таки ей больше хотелось, чтоб он остался. Ведь так страшно! Вдруг он не успеет вернуться вовремя и во время родов что-нибудь случится?

— Куда ты?

— Я только спущусь в холл. Нужно позвонить моим родителям, — сказал Донован.

— Ты будешь поблизости?

— Конечно-конечно, — заверил он. — Эмма?

— Да?

— Ты сообщишь мне, если что-нибудь изменится. Я хочу быть рядом с ней.

У Кэссиди на душе опять потеплело. Конечно, Донован испытывает к ней такие же глубокие чувства, как и она к нему!

— Если она захочет, я спущусь и позову, — ответила Эмма.

Донован еще раз поцеловал жену и вышел. Мама и Эмма немного помолчали.

— Ночью? — ухмыльнулась Эмма. — В первую же брачную ночь ты решила рожать. Поистине, это самая дивная брачная ночь.

— Не знаю, насколько дивная, но, конечно, самая странная.

— Ну, не такая уж и странная, — заявила мама. — У мужа кузины Дороти случилась аллергическая реакция на ее шелковую ночную сорочку, и все его тело покрыла крапивница. Пришлось обращаться в пункт первой помощи.

Кэссиди рассмеялась и все никак не могла остановиться. А потом смех сменился слезами.

Эмма взяла ее за левую руку, мама наклонилась с правой стороны:

— Все идет нормально, детка, все будет хорошо.

— Обещаешь?

— Дети — это самые большие переживания в жизни женщины.

— Самые-самые?

— Кэсси, ты на пороге чуда. Через несколько часов появится твой сын, а все остальное забудется.

Это Кэссиди понравилось. Но, с другой стороны, ее мама всегда знала, что и когда сказать. Кэссиди крепко держала Эмму за руку, хотя в душе чувствовала, что больше всех друзей и даже мамы ей сейчас нужен Донован. Но она боялась просить Эмму позвать его. Не хотелось показывать, что так нуждается в нем.

Но, когда некоторое время спустя дверь открылась и он всунул в палату голову, она почувствовала облегчение.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Да, — призналась она.

Кэссиди в панике пробудилась от крепкого сна. Со времени родов прошло три недели. Они с Донованом и малышом приехали в его дом прямо из больницы.

Она взглянула на часы. Уже почти девять. И Донован-младший, или просто Вэн, как решили его называть, ее не разбудил. Она вскочила с постели и по пути к двери схватила халат. Кэсси бежала по мраморному полу к детской. Дверь была закрыта. Кто ее закрыл? Сыну нет еще и месяца, она никогда не закрывала дверь в его комнату.

Толкнув створку, Кэсси резко остановилась. Колыбелька Вэна пустовала. На столике для пеленания валялась его пижамка. А где ребенок?

Она выскочила в холл и спустилась вниз. Услышав, что Донован с кем-то разговаривает, она вошла в его кабинет и остановилась на пороге. Донован держал на руках Вэна, одетого в ползунки и рубашечку из хлопчатобумажной рогожки. В таком наряде он очень напоминал Донована-старшего в миниатюре. Если не считать того, что сын спал и во сне пускал пузыри.

При виде этой сцены у Кэссиди замерло сердце. Она не могла оторвать от них взгляда. Вид Донована с сыном на руках — это то, о чем она мечтала.

Он прекрасно смотрелся дома, с сыном. Покачивая малыша на плече, Донован расхаживал по кабинету и разговаривал по громкой связи.

— Джозеф просит о специальном собрании совета для обсуждения вопроса о Вэне.

— Он созывает совет по первой же своей прихоти. Пока совет не соберется официально, никаких изменений быть не может.

— Он хочет определиться в совете. До голосования осталось всего три месяца. И я должен сообщить, что слышал кое-что, неприятное для тебя.

— Ладно, Сэм, о своем положении я сам позабочусь. Я то же самое слышал о тебе. Марселле, например, не очень нравится, как ты управляешь канадской группой.

— А ты с трудом вытащил Западное побережье из недавних неприятностей.

— Но ведь вытащил! И совет это учтет.

— Ты же знаешь, деда уже нет, и стравливать нас некому.

— Он оставил нам последнее испытание, Сэм.

— И ты думаешь, что победишь?

— Разумеется, — Донован повернулся и вдруг поймал взгляд Кэссиди.

Она сделала еще один шаг в комнату.

— Я перезвоню, Сэм, — он нажал кнопку на телефонном аппарате.

— О чем он говорил? Почему совет должен обсуждать Вэна?

— Тебе не о чем беспокоиться. Хорошо спала?

— Да, хотя немного испугалась, когда проснулась так поздно и не нашла его в кроватке.

— У тебя сегодня ленч с Эммой и Полом, а я весь день могу провести с Вэном, — сказал Донован.

— Замечательно!

Она подошла к Доновану и поцеловала Вэна в лобик. Кэсси и не знала, что можно кого-то любить так, как она любит сына. Не было на свете важнее заботы, чем забота о нем. Ее очень расстроило, когда выяснилось, что придется отказаться от кормления грудью. Зато это дало возможность Доновану проявлять еще больше заботы.

— Ты уверен, что с ним все в порядке?

— Конечно.

Опять зазвонил его сотовый, он взглянул на экран и повернулся к Кэссиди.

— Тебе надо поговорить по телефону?

Он покачал головой.

— Хорошо, тогда я хочу поговорить с тобой о Сэме и «Толли-Паттерсон». До Эммы дошли кое-какие слухи о странном условии в завещании деда…

— Это конфиденциальная информация.

— Она не знает подробностей, просто кое-что слышала на вечеринке с коктейлями.

Кэссиди уже несколько раз пыталась поднять тему завещания, но она так устала после рождения сына и от забот о нем, что до сих пор у нее не было ни сил, ни времени выяснить наконец, что к чему.