Арабская жена - Таня Валько

— Но ты сделал мне больно! Что за дурацкое оправдание! — гневаюсь я. — Ради твоего блага я рублю тебе голову, продырявливаю живот, вырываю сердце! Все это — с мыслью о тебе! — передразниваю его.

— Не ори, на нас все смотрят. Неужели обязательно устраивать скандал? — нервничает он. — Если ты намерена говорить со мной в таком тоне, то я не хочу продолжать наш разговор.

— Ну да, это удобнее всего — самоустраниться. Использовать невинную девушку, а потом бросить ее. — У меня колотится сердце — от страха, что сейчас он встанет и уйдет и я больше его не увижу.

— Что-что? — холодно переспрашивает Ахмед, действительно собираясь уходить.

— Я беременна, — выпаливаю я. — И делать аборт не буду. — Прячу лицо в ладонях. — А теперь можешь идти.

За соседними столиками все резко замолкают. Значит, все-таки подслушивают!

Ахмед тяжело опускается на стул и смотрит на меня со снисходительной улыбкой.

— Этого я и ждал, — доброжелательно произносит он. — К этому я был готов. Правда, не был уверен, готова ли ты.

— Но почему же тогда ты оставил меня? — Я уже ничего не понимаю.

— Я дал тебе возможность выбора. После столь драматического происшествия именно ты вполне могла захотеть самоуст… самоустра…

— Самоустраниться, — подсказываю я ему и слышу смешки за своей спиной.

— Что ж, ты не дала мне шанса торжественно попросить твоей руки. Но теперь, — он повышает голос так, что его слышит все кафе, — я беру в свидетели всю студенческую братию и заявляю, что хотел на тебе жениться… с первого взгляда!

Все кафе, включая меня, заливается смехом.

— Совет да любовь! — кричит молодежь, поднимая бокалы с дешевым вином. — Так держать, старик! — слышны голоса парней, а кто-то басит: — Заварил, мужик, кашу — расхлебывай!

— Охотно, — покраснев, отвечает им Ахмед. — Увиливать не собираюсь.

Держась за руки, мы выбегаем из кафе прочь, на дождливую улицу.

— Вот видишь, — говорю я, — не все плохо относятся к арабам.

— Попробовал бы я выкрутиться или сказал бы тебе что-то грубое — уверяю, их реакция была бы совсем другой!

— Но ты…

— Но я люблю тебя и жить без тебя не могу. — Он заключает меня в объятия и целует до головокружения — прямо посреди улицы.

В тот же вечер мы едем ко мне домой. В руках у Ахмеда такой огромный букет алых роз, что самого его не видно. Впрочем, мама и так отлично знает, кто прячется за букетом.

— Доротка, ты могла бы и предупредить! — кричит она и бежит в одной лишь комбинации в ванную. — Я хотя бы подготовилась, — говорит уже из-за дверей.

— Да все в порядке, — уверяет Ахмед.

— Порядка как раз нет, уборку мы планировали на завтра, — оправдывается мама, уже одевшись и выйдя к нам. Ахмед протягивает ей цветы, она берет их, и ее глаза довольно светятся. — Вы садитесь здесь и включайте телевизор, а мы с Дороткой приготовим что-нибудь поесть.

Держа друг друга под руку, мы с мамой выходим в кухню. Как сближает людей горе! Я-то думала, что мы с ней настолько отдалились друг от друга, что наши отношения никогда не станут лучше. Знаю, маме хотелось бы, чтобы вся моя любовь и внимание принадлежали исключительно ей; но вот сейчас наконец она начала заботиться о моем будущем, моем счастье. Преисполнившись чувством безмерной благодарности, я целую ее в щеку.

— Ты довольна? — спрашивает она, едва мы переступаем порог кухни. — Что там? Рассказывай.

— Как видишь, довольна, — со смехом отвечаю я. — Он утверждает, что уже давно собирался попросить моей руки, но тот злополучный инцидент несколько охладил его пыл. Представь себе, он чуть было не умер от потери крови. Чудом выжил.

— Не стоило тебе так афишировать ваши отношения. Не стоило брать его с собой в школу. — Мать пожимает плечами. — Видишь ли, у здешних людей не слишком современные взгляды.

— Это я уже поняла.

Пожалуй, не стану напоминать о ее собственной первой реакции на Ахмеда. Сейчас мы с ней должны держаться вместе и быть заодно, а не начинать грызню между собой.

— Чем богаты, тем и рады, — говорит мать, приглашая Ахмеда к столу. — К сожалению, сегодня я не готовилась принимать гостей.

— Но я уже не гость, — заметил Ахмед, улыбнувшись до ушей. — Отныне я свой.

Он достает красивый маленький футляр, встает и отвешивает легкий поклон в мою сторону.

— Дорота, я уже говорил тебе, что собирался попросить твоей руки раньше, но некоторые… гм… неприятные происшествия привели меня в замешательство и… смешали мои карты… то есть планы… — Раскрасневшись, он путается в словах и отчаянно машет руками. — Если ты, несмотря ни на что, все еще хочешь быть моей женой, то я… буду польщен и очень счастлив.

Он раскрывает футляр и вынимает красивое блестящее колечко.

— Надеюсь, вы позволите? — обращается он к моей матери.

— А как же, как же иначе, — отвечает она, затаив дыхание.

В ее глазах слезы. Она отдает свою принцессу чужому мужчине, иностранцу, и наверняка тысячи ужасных сценариев будущего не дают ей сейчас покоя. Но мне в этот миг ничто не может испортить настроения; я — самая счастливая женщина на этой земле.

Вечер проходит в доброжелательной домашней обстановке. Мы не строим подробных планов, отложив это на потом. Ведь и свадьба не может состояться немедленно, хотя это было бы неплохо. Нам придется потерпеть, пока я не сдам выпускной экзамен, иначе меня вообще к нему не допустят. Что ж, два месяца подождем, да и у Ахмеда будет достаточно времени, чтобы оформить все необходимые бумаги. Мы пока не имеем представления, какие именно документы будут нужны, но уже представляем эту кипу бумаг.

Впервые Ахмед получает у моей мамы официальное разрешение остаться у нас на ночь. Предполагается, что он будет спать на полу в моей маленькой комнатке, но кто же в это поверит?.. Все просто замечательно.

— О свадьбе ты сейчас вообще не думай, — дружно убеждают меня мама и Ахмед. — Перед тобой — самый важный в жизни экзамен. Постарайся его сдать. На пересдачу времени не будет.

Но разве я могу зубрить школьные предметы, когда уже вскоре сбудется моя мечта? Свадьба! Как же мне не интересоваться ею? Это ведь мой праздник, самый счастливый день в моей жизни.

— О чем вы тут спорите? — Вечером я не выдерживаю и после целого дня зубрежки выхожу к ним в маленькую гостиную.

— Все выучила? — осведомляется Ахмед.

— Что, хочешь меня поспрашивать? — дразню я его.

— Договорились, в воскресенье с утра повторяем материал. Времени у тебя осталось немного.

— Да, а живот мой все растет. Я замечаю изумленные взгляды, и широкие свитера не спасают. Мне кажется, все уже знают, — признаюсь в своих опасениях я.