Спасенная репутация - Анна Грейси

– А если вам понадобится что-нибудь зашить или заштопать, я с удовольствием сделаю это за вас.

Он склонил голову набок и задумался.

– Ну, не знаю, не знаю. А вы и шьете с закрытыми глазами?

Она чопорно сказала:

– Смею заверить вас, сэр, я считаюсь довольно искусной портнихой.

Он засмеялся.

– Верю, мисс, верю. А теперь вы ловите рыбу, а я буду потрошить и чистить все, что вы поймаете. Возможно, вам никогда не придется делать это самой, ведь вы выходите за мистера Николаса, но...

– Выхожу за мистера Николаса? Я не выхожу за него! Я уверена, он сказал это не всерьез. Просто пошутил.

– Он никогда не шутит такими вещами, мисс.

– Ну так я не выйду за него. Сама эта мысль нелепа.

Стивенс перестал чистить рыбу и посмотрел на Фейт долгим скептическим взглядом из-под кустистых бровей.

– Вы не кажетесь мне глупой, мисс. Почему же вам не выйти за него? Он самый замечательный человек из всех, кого я знаю, а ведь я знаю его всю жизнь.

– Возможно, но я знаю его всего несколько часов.

Он еще раз посмотрел на нее и хмыкнул:

– А вы разборчивы, а? Для одинокой женщины, которая спит под открытым небом в чужой стране.

Фейт вспыхнула:

– То, что я... что у меня временные трудности, не означает, что я должна скоропалительно выскочить замуж за незнакомого человека. – Стивенс снова хмыкнул и вернулся к своему занятию. Вид у него был обиженный, поэтому она сказала: – Послушайте, я уже совершила массу ошибок из-за своей неспособности верно судить о человеке. Я не хочу оскорбить вашего хозяина, но у меня нет ни малейшего желания бросаться из огня да в полымя. – Она вспомнила про свою обиду. – Даже если именно туда он и бросил мои ботинки!

– Да что вы, мисс! Мистер Николас никакое не полымя. Он хороший человек – один из лучших! На вашем месте я бы ухватился за него обеими руками и держался крепко-крепко! – Он промыл почищенную рыбу, бросил ее в ведро и присел на корточки. – Не понимаю я ваших колебаний, хоть убейте, не понимаю! Он предлагает прекрасные перспективы. Вам не придется ничего делать – он отдаст вам все!

Фейт закусила губу.

– В том-то и проблема, – призналась она. – Даже если он предложил это серьезно – во что верится с трудом, – я не могу принять такой несправедливой сделки. Он от нее не получит ничего, ну совершенно ничего! – Она ждала, что Стивенс возразит ей, предложит какое-нибудь иное видение крайне необычного поступка мистера Блэклока, но он просто вернулся к рыбалке.

– Не переживайте об этом, мисс. Ловите рыбу. Рыбалка – хорошая возможность не только наполнить котелок, но и подумать.

Фейт удила. И думала. И снова удила. Стивенс прав. Это хороший способ подумать. Но порой размышления не приносят пользы. Совсем никакой. Мысли Фейт разбегались.

Покончив с делами в городе, Ник и Мак возвращались в лагерь. Мак поправил туго набитую заплечную сумку и сказал в четвертый раз:

– Я не верю, что вы всерьез решились на это, капитан. Эго чистое безумие!

– Я так не думаю, – ответил Ник.

Мак презрительно фыркнул:

– Ей нужны только ваши денежки. Видал я таких! Разжалобила вас своей слезливой сказочкой и этим дрожащим голоском! Знает, за какие веревочки надо подергать, а вы позволяете ей морочить вам голову!

Ник невозмутимо шагал вперед.

– Она леди, Мак, попавшая в беду.

– Ха! Леди? Сомневаюсь! – Мак фыркнул. – В этом потрепанном платье, вырезанном до неприличия? Вы слишком плохо знаете бабские уловки, вот в чем проблема!

– В самом деле? – Ник был непреклонен. На мнение Мака можно было полагаться во многом, но только не в отношении женщин. Во всяком случае, с тех пор, как некая сеньорита из Талаверы забрала у Мака все, что было. До этого большой шотландец был самым рьяным спасителем вдов, сирот и всяких бездомных и заблудших – Беовульф тому пример. Но Пепита – будь проклята ее воровская душонка – растоптала мужскую гордость и разбила в придачу сердце. С тех пор Мак разочаровался в женщинах.

– Ну да, такой дурнушке с этои ее кривобокой фиолетовой мордашкой и ужасными прыщами, как она, нужны уловки, признаю.

– Опухоль сойдет, синяк тоже. И это не прыщи, а следы комариных укусов и царапины, они исчезнут. Когда она вернется в Англию, то будет вполне симпатичной. В любом случае тебе не придется долго смотреть на нее. Я отошлю ее к своей матери.

Мак yгрюмо пробормотал:

– А что будет с вашей матушкой, когда эта девка опозорит ваше имя?

– Как, скажи на милость, она это сделает?

– Будет флиртовать с другими мужчинами, а то и еще чего похуже!

Так поступала Пепита, поэтому Ник сказал как можно мягче:

– Она не опозорит меня. И потом через некоторое время это уже не будет иметь значения.

Последовало короткое молчание.

– Она уже сбегала с мужчиной – и кто скажет, был он первым или нет? Может, она обманула и тех парней вчера на берегу, только в последнюю минуту взяла и передумала! Женщины своенравны, вы же знаете.

– Некоторые женщины, – признал Николас. – Но не мисс Меррит. Я думаю, она именно такая, какой представляется, за исключением фальшивого имени.

– Вот видите!

– Ну все, Мак, ты высказал свое мнение и очистил совесть, я больше не хочу слышать никаких поношении в ее адрес. Леди будет моей женой.

– Ох, капитан, но она...

– Я сказал, хватит!

После этого Мак не произнес больше ни слова, но его молчание было как он сам: большое, шотландское и неодобрительное.

Для мужчины всегда непостижимо, как женщина может отказаться от предложения руки и сердца

Джейн Остен

Фейт поймала несколько рыбин и передумала мною дум к тому времени, как Ник и Мак вернулись из города. Она почувствовала, как екнуло сердечко, когда из-за утеса показалась высокая фигура Николаса Блэклока. Он выглядел уверенным, спокойным, прекрасно владеющим собой.

Да, она легко могла представить его офицером. Было в нем что-то такое, какая-то едва уловимая неосознанная надменность, природная властность Он привык властвовать над людьми. Решать, что для них лучше. Сжигать их ботинки.

Если Фейт позволит, Николас Блэклок и над ней будет властвовать. Если она ему позволит.

– Вы сожгли мои ботинки! – выкрикнула она, как только он подошел достаточно близко.

– Их нужно было сжечь. – Ни в его голосе, ни в поведении не было и следа раскаяния.

Ее гнев вспыхнул с новой силой.

– Это были мои ботинки!