Мироповорот - Петр Хомяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глядя на них, Зигфрид пропел, перефразируя известную песню:
– Девочки на снегу, Розовые на белом…
– Дальше там было про что-то типа, я уже не могу, – ухмыльнулся Юра.
И гульбище пошло по накатанной колее, неизбежно приближаясь к тому, что откладывать дальше не хотел уже никто из его участников.
Комната Чугунова занимала всю мансарду дома. «Мой чердак», – называл он ее. На втором этаже были три «гостевые» комнаты и туалет с умывальником. На первом гостиная, санузел с душем и кухня.
Мансарда была далеко не чердаком, и из ее окон открывался чудный вид на долину протекавшей рядом реки. Сейчас эта долина была залита лунным светом и казалась заколдованной страной с черным лесом на горизонте и мерцающей полосой заснеженной поймы.
Лунный свет проникал и в комнату через одно из широких окон. В этом свете лицо Лены казалось по-особенному красивым и нежным. Оно как бы растворялось в полумраке. Деталей лица не было видно. Но тем выразительнее на этом мягко очерченном лице мерцала ее широкая, лукавая и задорная улыбка. Ибо второстепенные черты не отвлекали глаз от этих милых губ и ровного ряда зубов.
Однако лукавство и задор были смягчены этим нежным полумраком. Четко виделись лишь ее чуть приподнятые к вискам глаза. Белки их напоминали Петру какие-то полудрагоценные камни, а голубые зрачки казались одновременно и темными и прозрачными. Такой цвет бывает у чистого спокойного моря или озера сразу после заката солнца, когда последний свет ушедшего дня как будто еще бродит и мягкими голубыми искорками мерцает в толще темнеющей воды.
Бурная фаза любви была завершена. Она наклонилась над ним и улыбалась. Ее нежные пальчики по какой-то хаотической траектории пробегали по его широкой груди и животу. Петр проваливался в сон под ее ласковый шепот.
– Ты меня развращаешь, но мне это начинает нравиться, ибо соответствует моему новому имиджу.
Что ей нравится, Петр в целом понимал. А новый имидж означал ее все большую раскованность в делах любви. Не понимал он только одного, как могла судьба, и конкретно мужчины, бывшие в ее жизни до него, не открыть в Тигренке такую чудную подругу и возлюбленную.
Впрочем, для него это было не столь уж важно. Важно в этот момент было только то, что есть здесь и сейчас.
А она продолжала страстно и бессвязно.
– Ни в одном языке мира нет слов, чтобы передать мои чувства. Это больше, чем любовь…Я тебя люблю. Спасибо. У меня есть ты и пусть все завидуют…Сладкий, медовый малыш. Самый сильный наркотик в моей жизни.
Под аккомпанемент этих слов Петр погрузился в сон. Завершился пир, венчающий месяцы напряженной работы, и, можно сказать, борьбы.
Его любили по-настоящему, и ему было наплевать, что будет с ним завтра. Это было нелогично и совершенно безответственно. Это вопиющим образом не соответствовало его характеру. Но… это было именно так.
Пока Чугунов и его соратники отчаянно боролись, участвуя в политической баталии местного значения, а потом расслаблялись в глуши владимирских лесов, на просторах, когда-то называвшихся СССР, происходили вещи гораздо более значительные.
Надо сказать, что развалившаяся империя была отягощена столькими грехами, что ее душу отвергал не только рай, но и ад. И бродила эта неприкаянная душа по просторам, где раньше вольготно раскидывалось ее тело.
Какой только сволочи не набилось в коридоры власти в странах так называемого СНГ – думал иногда Чугунов. – Можно только подивиться политикам Запада, что они признавали этих деградантов равными себе и принимали на высшем уровне. Впрочем, может в высокой политике так и положено.
Однако он не мог представить себе какого-нибудь средневекового короля, который даже из прагматических соображений сел бы за один стол с таким отребьем. Впрочем, может Чугунов просто слишком много в юности читал Вальтера Скотта. А в жизни и в те рыцарские времена все было не так. А сейчас тем более.
Впрочем, можно понять и Запад. С кем-то надо было вести дела в этих безумных странах. Вот и вели дела с бывшими партаппаратчиками, гэбистами, а иногда вообще с уголовниками. Но вот все немного устаканилось. И западные хозяева начали понемногу менять самых одиозных лакеев там, где это уже позволяла обстановка.
Как раз тогда, когда Чугунов со своими товарищами агитировали народ в 129 избирательном округе, такая смена происходила на Украине. Исход событий там был фактически предопределен, хотя процесс был еще далек от своего завершения даже тогда, когда Юра, Зигфрид и Петр в компании с милейшими дамами отдыхали от трудов праведных на политической ниве.
Известный читателю по предыдущим главам «генератор идей» из кремлевской администрации докладывал свои соображения по поводу дел на Украине российскому президенту.
Тот был откровенно раздражен. Несмотря на его поддержку кандидата в президенты от бюрократической мафии, тот очевидно проигрывал.
– Надо еще тверже заявить нашу поддержку Якубовичу (так звали ставленника туземной бюрократической мафии), – настойчиво убеждал «генератор идей».
Его настойчивость и убежденность в правоте своих взглядов была совершенно искренна. Ибо он и еще один «интеллектуал» из кремлевской тусовки получили от Якубовича по пятьдесят миллионов долларов за обязательство обеспечить ему поддержку со стороны российского руководства.
За такие деньги любой бомж вмиг станет гипнотезером. И они «загипнотизировали» российского президента. А тот все больше и больше влезал в совершенно проигрышную аферу.
Впрочем, он начинал смутно догадываться, что и на этот раз его попросту «развели». Впрочем, не стоит преувеличивать роль «злодеев-советников». Чаще всего обманывается тот, кто хочет обмануться. А российский президент, в правительстве которого был даже директор городского рынка, но не было ни одного доктора наук, был, как бы сказали иные деятели былых времен, «социально близок» проигрывающей на Украине команде.
И, тем не менее, он был раздосадован.
– Куда уж тверже, – раздраженно бросил президент.
– Ну, у нас есть резервы для усиления своей позиции, я тут подготовил ряд предложений.
«Генератор идей» достал несколько листков бумаги.
– Вот взгляните…
Библиотека закрытого клуба в Лондоне была обставлена темной дубовой мебелью. По виду антикварной. Хотя, может быть, это была всего лишь отличная стилизация, но стилизация не менее дорогая, чем иной оригинал. С темным дубом идеально гармонировала зеленая кожаная обивка стульев и кресел, тяжелые темно-зеленые портьеры, бронза светильников.
Сидевшие у небольшого журнального стола мужчины были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Они относились к тому типу уже довольно зрелых энергичных людей без возраста, которые нездоровую напряженность работы и периоды достаточно бурного, и не мене нездорового расслабления, компенсируют спортзалами, бассейнами, саунами, массажами и витаминными вливаниями.