Пропавшая ватага - Андрей Посняков

– Хорошо, Хавюр-та! – выслушав, посланник довольно кивнул. – Завтра приведешь меня к своим знакомцам. Пока же ступай отдыхать.

– Слушаюсь, мой господин.

Вновь колыхнулась циновка. Хасх-Веря, не раздеваясь, улегся на ложе и задумался. Ну, вот оно – похоже, все подходило к концу. Уже завтра в его руках окажется юный отравитель, под воздействием заклинаний новоявленные дружки Хавюр-та сами знакомца своего приведут, покажут… все так…

Нет! Не так! Так – лишь все испортить можно!

Посланник аж вздрогнул, подпрыгнул на ложе. Тот неизвестный колдун – хитер, и колдовство не использовал, опасался, а он, Хасх-Веря, что же, глупее? Прибегнуть сейчас к заклятьям означало бы резко насторожить неизвестного, дать ему понять, что идет охота! Колдовство он почует обязательно – затаится, ляжет на дно, исчезнет. Потом всплывет где-нибудь и незнамо как еще себя проявит. А что скажут завистники в Великом Седэе? А то и скажут – Хасх-Веря, мол, недоглядел, не оправдал доверия, его вина – и амулет на крови девственниц ему зря давали.

Не-ет, не будет того, не будет! С этим колдуном тоньше надо, хитрее. Обойтись, елико возможно, без наговоров да заклятий, без чар. Просто умом, хитростью и грубой силой. Этого уж ни один колдун не почует.

Рассеянно походив по комнате, посланник позвал хозяина. Старый Еркатко Докромак явился сонным, однако с поклоном, да и вообще всем своим видом словно бы говорил – чего изволите?

– Эрве-пухуця, – напомнил колдун. – Она все еще хозяйка в Доме девичества?

– Так, господин. Змея старая, тьфу!

– Хорошо, – гость покивал головой. – Позови-ка ее в гости завтра, прямо с утра. Скажи, кое-кто из Седэя хочет поговорить.

– Старуху?! – неприязненно скривился Еркатко. – Сюда?

– Старуху. Сюда. Я не ясно выразился, мой друг?

– Будет исполнено!

– И собутыльника своего, вождя… как его…

– Та-Ертембе, господин.

– Да, он тоже пусть придет, но попозже, к вечеру. Его воины мне тоже понадобятся.

Заброшенных хижин в Хойнеярге, как и в других подобных ему городках, было не так уж и мало. Сир-тя всегда предпочитали общую – почти у всех на виду – жизнь: общий котел, общая трапеза, общие веселье и горе. В хижины приходили только спать, да не особо за дома свои и держались – ежели что (пожар или какая другая напасть), выстроить новое жилье – легко и быстро. Покорные менквы вкопают столы, навесят циновки, покроют пальмовыми листьями крышу – вот и готова хижина, вселяйся, живи да радуйся. Бросали же жилища по разным причинам – кто-то умер, кто-то стал стар, а кому-то и просто разонравились соседи или место. Брошенных домов хватало, иные завалились уже, а в других еще можно было жить припеваючи.

Одна из таких хижин располагалась на западной оконечности острова, невдалеке от моста, рядом с заливным лугом и заросшим высоким камышом берегом, в окружении невысоких, с желтыми листьями, пальм, орешника и кленов. Вплотную к дому росли колючие густые кусты черной и красной смородины и крыжовника, видать, прежний хозяин любил побаловать себя ягодами.

Опальный колдун, изгой Енко Малныче тоже не отказывал себе – ел горстями да вспоминал иногда верного друга – яйцеголового ящера Ноляко, ныне пущенного на вольный выпас в непроходимую чащу. Ноляко тоже любил смородину, вот, полакомился бы.

– А, вон ты где, – откинув легкую травяную циновку, в дверном проеме появилась стройная красавица Сертако-нэ, бывшая при колдуне то ли женой, то ли наложницей, то ли просто верной подругой.

Зеленоглазая, с рыжевато-черными, распущенными по плечам волосами, Сертако, в одной набедренной повязке и короткой безрукавке из тонкой кожи важенки, выглядела сейчас столь аппетитно, что Енко едва не подавился ягодами, и это несмотря на то, что буквально только что провел с любимой бурную и жаркую ночь.

Что же говорить о других двух учениках колдуна-изгоя, молчаливом и вечно хмуром Ясавэе из далеких северных краев и местном мальчишке Нойко по прозвищу Дрянная Рука. Ясавэй-то еще сдерживался, стеснялся, а вот Нойко… тот глаз с полуголой девчонки не сводил, облизывался да чесал загорелый живот.

– Повезло нашему господину, да-а!

– Нойко, Ясавэй, – махнув рукой Сертако, Енко Малныче выбросил ягоды и подозвал обоих. – Что там с Еркатко?

– Все, как ты и думал, господин! – выпятив тощую грудь, гордо доложил мальчик. – Оба, и старый хрыч, и этот дурак вождь, ужрались так, что совсем стыд потеряли, принялись на голых девках скакать да меж собой биться…

– А ты откуда про то знаешь?

– Все слуги видели. Рассказывали – обхохочешься. Хорошая трава оказалась, хозяин!

– А кроме слуг? – Енко неожиданно нахмурился. – Там ведь гость должен был пожаловать… важный.

– Был гость, – закивал отрок. – И сейчас еще есть, там, у старика, и живет. Правда, зачем приехал – не знаю.

Молодой колдун скривил губы:

– Ну, зачем – догадаться не трудно. Эрве-пухуця! Зря, что ли, я ей через девок почти полгода нашептывал, подзуживал. Теперь старому хрычу покою не будет, ага!

– Господи-ин… – сложив на груди руки, просительно протянул Нойко. – А вот когда в городе власть наша станет… тогда Ясавэю и мне жениться можно будет?

– Ясавэю – можно, – Енко Малныче хитро прищурился. – А тебе – рановато еще.

– Как это – рановато? – оскорбился мальчишка. – Да я…

– Знаем, знаем. Любишь ты на голых девок смотреть.

– Так чего ж в этом плохого? Красиво же!

– О! ты смотри – ценитель какой выискался, – посмеявшись, колдун вновь принял самый серьезный вид и негромко спросил: – Там, в гостевом доме, точно без колдовства обошлись?

– Да обошлись! – резко заверил Нойко. – Чего там и колдовать-то? Зашли во двор да сыпанули зелье в кувшины. Скажи, Ясавэй!

– Все так и было, – подтвердил Ясавэй. – Правда, я у ворот стоял, а там, у кувшинов – собака.

– Так собака-то меня знает, я ж там раньше жил!

Вот тут Дрянная Рука слукавил, так, чуть-чуть. Чуть-чуть сколдовал, чего уж – больно уж грозным пес показался, пришлось унять. Именно что «чуть-чуть» – а «чуть-чуть» не считается, не о чем и говорить.

Енко Малныче тоже не заподозрил юного своего помощника, да и не старался – на Сертако отвлекся, облизнулся… в дом, что ли, пойти? Да этих обоих куда-нибудь услать…

– Сходили б, что ли, парни, за рыбой.

– Да-да-да! – обрадовался Нойко Дрянная Рука. – Сходим, вечером явимся, ага. Наловим… правда, Ясавэй? А я еще к ребятам загляну, новости пособираю.

– Это правильно, – колдун одобрительно кивнул. – Смотри только там, осторожней.

Парни ушли, Сертако скрылась в хижине, и Енко, набрав в горсть черной смородины, пошел следом. Все пока хорошо складывалось, так, как надо. Не только старого тюленя Еркатко Докромака унизить удалось, но и военного вождя, да еще в присутствии важного столичного гостя! И ничем Енко себя не выдал – никакого колдовства не использовал, один только ум да еще ловкость, не столько свою, сколько – помощников, учеников. Тихо действовал, особенно не наглея, не торопясь, понимал – ежели хоть чем-то себя выдаст, ежели вспомнят про него – всю колдовскую мощь супротив бросят! Потому осторожничал, но вроде бы неплохо пока выходило – власть на смех поднять, потом тихой сапой самому к власти пробиться, для чего нужно было доверие к себе вызвать, правда, так далеко Енко пока не заглядывал, да и рассчитывал при том не только на свои силы, но и на помощь белых друзей с Троицкого острога, у которых, в случае чего, думал отсидеться.