Рыцари и Дамы Беларуси - Людмила Рублевская

Но как часто мы бы вспоминали о новогрудском подсудке, если бы он однажды не взялся за перо? А Евлашовскому было что рассказать потомкам… К тому же имелся соблазнительный пример — нашумевший дневник одного из нанимателей Евлашовского, Николая Радзивилла Сиротки, о путешествии в Святую Землю. Казалось бы, человек, строивший карьеру как юрист государственного масштаба, должен в мемуарах показывать политическое «закулисье». Но тот, кто хочет в его записках обнаружить «политическую клубничку», останется разочарованным. Евлашовский специально предупреждает читателя, что не собирается влезать в вопросы большой политики. Дело это, мол, для сильных мира сего, для магнатов и королевских особ. Не исключено, что подсудок новогрудский просто не искал для себя и своих потомков неприятностей.

Федор Евлашовский пишет об исторических событиях: о том, как принимали послов при королевских дворах, о битвах Ливонской войны, восстании Наливайко, принятии Люблинской унии… Особенно много страниц посвящено казацким нашествиям. Евлашовский как бы и сочувствует казакам, например, называет одного из их предводителей «яко ж и был человек сердца великого», но и показывает жестокие последствия набегов, когда «места и замку сплендровал и попалил». Но главное — он пишет просто о жизни. Ведь войны так опротивели… «А потом аж до уприкреня были ми частые язды на тые войны, а яко юж тераз упатруе, мало потребные, бовем же и Речи Посполитой пожитку не веле тэ войны приносили. А мне паметнэ зостали для утерпеня велких пригод, трудности, шкод и невыповеданых невчасов».

Мы узнаем, что Евлашовский мечтал отправиться в путешествие, увидеть другие страны, овладеть новыми знаниями и умениями… Но нужно было помогать родителям, содержать собственную семью. Узнаем, какой хорошей женой была ему Анна Болотовна, сестра Данилы Болотовича, родом из Руси — не в чем упрекнуть ее было. Узнаем, как гордился Евлашовский тем, что его сын служил у князей Гонзаго в Мантуе. Даже о том, что он видел настоящего белорусского цмока (дракона) — «летовца». Чудовище, как положено, было огнедышащим и, согласно белорусским легендам, могло превращаться в красивого юношу и залетать в окно к прекрасной даме. Неизвестно, что на самом деле видел наш летописец, только это его так напугало, что несколько лет он не мог избавиться от нервных припадков. Делал автор мемуаров и записи на нейтральную и вечную тему, а именно о погоде: «Року 1594, мая 20, в пяток, припадла хмура сроде зимна, спустила снег велкий и лежал три дни». То бишь из огромной тучи пошел большой снег, который лежал три дня. И далее пишет, что умерло от той тучи, и холода, и неистового ветра большое количество людей и много птиц замерзло в гнездах. Да что на улице, «страх был и под дахом седячи».

Умер Федор Евлашовский в 1619 году. Его мемуары хранились в Варшаве и впервые были опубликованы в 1886 году в журнале «Киевская старина» украинским историком Антоновичем. С тех пор записки новогрудского подсудка стали ценным источником сведений для ученых, вошли в хрестоматии и учебники.

(1585–1612)

Трудно верить княжеским портретам… Как попал в милость к испанскому королю Франсиско Гойя? Изобразил его, невысокого роста, выше себя, скромно приписанного рядом для масштаба. Не нужно быть знатоком искусства, чтобы заметить, как сановно и безлико красивы портреты знатных дам.

…В портретах этой молодой дамы есть индивидуальность. Мы легко можем представить ее, темноглазую и темноволосую, с маленьким ярким ртом и строгим овалом лица, с особым выражением кротости и решимости… Современники сравнивали ее с прекрасным цветком, со звездой в созвездии древнего рода…

Нет, они не льстили. Эта девочка действительно была красива. Кроме того, она была самой богатой наследницей в Беларуси конца XVI века.

А еще про нее было написано:

«Разве ты менее рыцарь, чем гордый супруг твой великий?»

Но если вы представляете эту женщину подобно ее бабке, Анастасии Слуцкой, в кольчуге и с мечом в руке, ошибаетесь.

Битвы бывают разные… И не всегда — с оружием.

София родилась в семье слуцкого князя Юрия Олельковича и Катерины из рода Кишек. Оба рода — магнатские, древние… Особенно Олельковичи, князья Копыльские и Слуцкие, потомки великого князя Ольгерда.

У юной Софьи было все. Но главного судьба ее лишила. В два года она осталась круглой сиротой. Еще несколько лет — и умерли оба дяди. Огромное наследство перешло во владение маленькой девочки.

Королей в то время называли «символом, одетым в бархат с лилиями». Отпрыск знатного рода — это гарантия целостности владений, выгодный политический союз, способ получить богатство… Стать опекуном Софьи хотели многие. Это право отстояли родственники сироты по материнской линии Ходкевичи. Они были достаточно сильны, чтобы защитить свои права и права подопечной.

Как воспитывалась юная белорусская леди? Конечно, у нее было все необходимое… Ведь ее здоровье и жизнь так много значили! Но известно и то, что девочку растили в строгих христианских традициях. Ее отец был набожным человеком, как и другие Олельковичи, много делал для православия. А к началу XVII века православная вера на наших землях переживала тяжелые времена. От того, какой вырастет будущая владелица, зависела судьба ее подданных…

Софья выросла верующей. Более того, как и Евфросиния Полоцкая, которая в подростковом возрасте смогла отстоять право самой устраивать свою судьбу, последняя из рода Олельковичей обладала достаточно твердым характером…

А между тем на сказочно богатую невесту претендовали именитые женихи. Юрий Ходкевич просватал ее за Януша Радзивилла, сына своего друга Криштофа Радзивилла по прозвищу Перун. Знаменитый воин, судя по прозвищу, обладал суровым нравом. Но сын его вполне подходил для «звезды из рода Олельковичей»: молодой, красивый, смелый… Когда Юрий Ходкевич умер, брачный договор подтвердил новый опекун, брат Юрия Иероним… Одни историки утверждают, что невесту не посвящали в ее будущее, скрывали брачный договор, не допускали жениха… А другие, наоборот, говорят, что Януш был частым гостем во дворце Ходкевичей в Вильно, где жила Софья, и нет сомнения, что, согласно галантным обычаям того времени, пытался очаровать будущую жену. Представьте себе… Ему — 19, ей — 14, прямо по Шекспиру… Оба красивы, оба принадлежат к одному кругу. Нет никаких оснований полагать, что Софья испытывала к жениху отвращение.

Свадьба была назначена на 1600 год, когда Софье должно было исполниться 15 лет. Но ее опекун Иероним Ходкевич поссорился с отцом жениха Радзивиллом Перуном по причине предсказуемой и банальной: пожелал оставить за собой часть наследства сироты, а именно город Копысь. Дело дошло до королевского суда, который подтвердил права Радзивиллов…

Можно представить, в какой ярости Ходкевич возвращался в свой дом в Вильно. А там в то время находился молодой Радзивилл — прорвался для объяснения с невестой. Опекун отреагировал жестко: приказал слугам спустить гостя с лестницы, не обращая внимания на протесты девочки.

Это был скандал. Такого масштаба, какой нам трудно представить.