Кромка - Василий Сахаров

Дождливая осенняя ночь накрыла своим темным сырым покрывалом леса вдоль реки Тихая. Где-то на берегу дотлевали бревна и доски, которые еще сутки назад были стенами домов, амбарами, частоколом поселка Ирма и причалами. В лесных чащобах бежали к Перуновым горам черти. Мутанты подкарауливали людей вдоль дорог и тропинок. А дикие животные, чуя присутствие на своей территории нечисти и крупных саблезубых хищников, мигрировали подальше от этих мест.

Что касается меня, вечером я лег спать. Однако мне приснился кошмар, и восполнить потерянный за день запас сил не получилось. А после полуночи вместе с Еленой и Мишей я заступил в караул. Под одним из навесов, который примыкал к дому Курочкиных, невидимый для тех, кто мог попытаться проникнуть во двор со стороны леса, с карабином в руках присел на дубовый чурбак и приступил к наблюдению.

Прошел час, и все спокойно. Холодный дождь продолжал поливать землю, и мне было скучно. Опасности я не чувствовал. Елена и Миша, которые находились в амбаре, шум не поднимали, значит, у них тоже все в норме. Мне хотелось курить. Но сигареты закончились еще вчера, а в группе Кольца табаком никто не баловался. Поэтому, тяжко вздохнув и подумав, что с курением скорее всего придется завязывать, я хотел встать и пройтись. Вот только не успел. Из дома вышли вооруженные древними немецкими пистолетами-пулеметами братья Курочкины, восемнадцатилетний Вадим и двадцатипятилетний Никита. Они остановились на крыльце, увидели расположившегося на входе в амбар Мишу Ковпака, и прошли под навес.

Я находился в тени. Поэтому кряжистые и похожие на своего погибшего батьку лесовики меня не заметили. И, укрывшись от дождя, они начали разговор, а я стал невольным свидетелем их беседы. А поскольку сразу не вышел, позже высовываться смысла не было. Братья могли подумать, что я их специально подслушивал.

— Родители погибли, и что нам теперь делать, брат? — спросил старшего родича Вадим.

— Окрестности чистить, — ответил Никита, — и на берегу реки новый поселок ставить. Места здесь отличные и прикормленные. Ирма с реки жила, а теперь здесь только мы. К чему это говорю, понимаешь?

— Не совсем.

— Причалы в любом случае будут восстанавливать. Ирма к княжеству самый близкий речной форпост, и всякий кто по Тихой сплавлялся, всегда в поселке останавливался и за это платил.

— А мы тут при чем? Зачем нам поселок отстраивать? За родню мстить надо, кроваво и жестоко.

— Понимаю тебя и поддерживаю, но ты, братец, балда. Повторяю — вокруг никого, кроме нас. Значит, мы можем застолбить место и свою общину организовать. А когда силенок поднакопим, тогда и о мести подумаем.

— Самим нам Ирму не восстановить. — В голосе младшего послышалась неуверенность в собственных силах.

— Это понятно, поэтому, когда завтра повольники дальше к горам пойдут, сестру с ними отправим. А с нею письмо дядьке Никифору в Низину отошлем. Он со своими мужиками и охочими людьми сюда быстро прибежит, и вместе с ними мы мутантов перебьем, вряд ли их тут много. Так что с этим делом еще до первого снега управимся, особенно если дядька своих охотничьих собак приведет.

— А черти?

— Наверняка рогатые уже к другим поселениям побежали, а если они еще здесь, нам найдется чем их встретить.

— Дядька Никифор хоть и родня, но просто так стараться не будет, ты его знаешь.

— Знаю, но нам есть чем с ним расплатиться.

— Чем? Шкурками или корешками лесными?

— Нет, тем добром, что от ирманцев осталось. Про лесные схроны забыл, которые поселковый староста в прошлом году делал, а мы за ним проследили?

— Да, забыл…

— Вот. А там стволы, боеприпасы, продовольствие и одежда. Да и рублики серебряные, если поискать, наверняка сыщутся.

— Верно. Тогда, может быть, с Кольцом поговорим? Предложим ему часть добра из тайников, а он нам поможет мутантов разыскать и прихлопнуть?

— Думал про это. Но у Кольца только четыре человека, один из которых новичок и один раненый. Мало их, и они чужаки. А дядька Никифор со своими сыновьями и кумовьями, какие ни есть, все же родственники, которых можно в долю взять. Поэтому сестру отправим в Низину, пусть с теткой сидит. А сами близким погребальный костер организуем, дом вычистим и лесные тайники проверим. Горевать и раскисать сейчас никак нельзя — это бабский удел. А наше предназначение в ином, чтобы выжить и фамилию продолжить. И поэтому мы постараемся использовать ситуацию на благо нашей маленькой семьи.

— Как скажешь, Никита. — Вадим шмыгнул носом. — Но надо с повольниками по-людски расстаться. Они здесь неплохо повоевали, двух монстров убили, чертенка подранили и из нашего добра ничего не взяли. Хотя могли нас прихлопнуть и все, что есть, себе забрать.

— Нормально все будет. У бати под домом тоже кое-что на черный день зарыто, так что отдаримся.

— Хорошо. — Младший брат помедлил и задал следующий вопрос: — А что потом будет, когда мы на ноги встанем? Месть?

— Именно. Будут деньги и оружие, наймем повольников и на правый берег пойдем.

— И когда это произойдет?

— Кто знает, брат? Через год, два или три. Не важно. А важно то, что мы сможем с тварями посчитаться. Но так, чтобы самим уцелеть. Такой ответ тебя устраивает?

— Да.

— Ты со мной?

— Конечно.

Братья Курочкины замолчали и вновь вернулись в дом, а я подивился тому, как быстро они оклемались от горя. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что Кромка меняет людей, которые видят смерть чуть ли не каждый день, и многие привычные для меня нормы морали здесь не более чем пустой звук. А что делать? Полиции здесь нет. Волшебники из МЧС во главе со своим министром в голубом вертолете не прилетят. Регулярная армия как таковая отсутствует. И тем же самым братьям Курочкиным надеяться можно только на близких и на самих себя. Вот они и суетятся. Повольников хотят проводить, а сами пустое после жителей Ирмы место застолбить и их наследие «прихватизировать». Хм! В общем-то верно поступают. В Низине, следующей деревне по дороге к горам, или в Каменецком княжестве они никто и звать их никак. А на берегу Тихой, несмотря на многие опасности, братья сами по себе и являются вольными людьми. Здесь все на поверхности, даже для меня, новичка на Кромке.

За размышлениями незаметно пролетела ночь, и наступило утро. Дождь прекратился, и выглянуло солнышко. Повольники позавтракали, и появились Курочкины. Никита передал Кольцу тяжелый кошель с серебряными монетами и договорился с ним, что мы сопроводим его сестру Настю в Низину. Миша Ковпак и Серж получили в дар, так сказать, от чистого сердца, по три рожка патронов, Елене достался отрез материи, какая-то синтетика с Земли, а мне преподнесли высокие шнурованные ботинки, последний писк местной охотничьей моды.

Группа Кольца покинула поместье Курочкиных и продолжила путь к пока еще невидимым горам, а Вадим и Никита остались на месте. До деревни Низина около тридцати километров по узкой грунтовой дороге. Расстояние небольшое. Небо на время очистилось от туч, а небесное светило быстро сушило грязь. Опасности не наблюдалось. Поэтому повольники и Настя, миловидная семнадцатилетняя шатенка с бледным заплаканным личиком, шли не торопясь. Вместе с Еленой я замыкал колонну, мерно шагал, был погружен в свои мысли и совершенно не ожидал, что немногословная ведунья обратится ко мне.