Дозоры не работают вместе - Николай Желунов

Замерли сцепившиеся в медвежьих объятиях Матвеев и бритый громила из Дневного Дозора. Остановились летящие навстречу друг другу Темная и Светлая армии. Вдруг стало оглушительно тихо и спокойно. Андрей увидел зацепившуюся за шпиль вокзала снежно-бледную Луну – в ее струящемся свете поле несостоявшегося сражения было видно почти как днем. В тишине лишь негромко рассмеялся Адам Францевич. «Старикан спас меня, – понял Яровой. – Это он оттолкнул меня в сторону, меня и Максима. Если бы я продолжал нагло смотреть прямо в глаза этой стерве – она бы в любом случае убила меня и Баженова за компанию».

– Однако чувствуются любители театра, – сквозь смех сообщил Крыницкий, – такую драму разыграли. Не хватает фанфар из ямы под сценой да грома аплодисментов.

Ламия обожгла его диким непонимающим взглядом – готовая в любой момент опустить руку и оборвать жизнь старика.

– Остановитесь! – повторил властный голос.

Теперь все уже увидели их – и обе армии медленно отхлынули в сторону, уступая им дорогу. Три высокие тонкие тени приближались из боковой улицы.

– Инквизиция, – прохрипел Максим, – что-то долго они.

– Я уже и не ждал. – Крыницкий закашлялся сквозь смех, и Андрей понял, что на самом деле он очень напуган.

Три фигуры остановились перед двумя группами парламентеров. Матвеев, потирая шею, отступил к Семену. Андрей вскочил на ноги.

– Вот наш вердикт, – проговорил все тот же властный голос, и его услышали в каждом уголке площади. – Сегодня вы все разойдетесь с миром. Дневному Дозору и лично тебе, Ламия, мы выносим строгое предупреждение. Вы не имели права нарушать Великий Договор. Только наше вмешательство остановило сейчас большую войну. Впрочем, у вас есть призрачное оправдание – вы были уверены, что сами стали объектом нападения. Поэтому на сей раз ограничимся предупреждением. Теперь вы, Ночной Дозор.

Говоривший повернулся к Светлым, и Андрей увидел высокий белый лоб, пронзительные черные глаза в сетке морщин и густые седые усы. Яровой невольно отступил на шаг – под этим взглядом он чувствовал себя так, словно на него уставились два орудийных ствола.

– На Ночной Дозор падает тяжелое подозрение, – глухо проговорил Инквизитор. – Нет никакого оправдания тем, кто похищает и до смерти пытает Иных из противоположного лагеря. Это не единичная акция, за которую мы могли бы судить и карать одного из вас, – это грубое и тяжкое нарушение Договора. К счастью для преступников, никому не удалось пока поймать их с поличным или обнаружить улики. Мы не верим в то, что против Темных действует одиночка. Работает организованная группа, и ее наглая агрессия угрожает самому равновесию Сил. Поэтому слушайте наш вердикт.

Если в течение двух суток, начиная с этого часа, Ночной Дозор не найдет и не представит на суд Гесера или не отдаст нам виновных в убийстве – Ночной Дозор будет подвергнут карантину. Все зарегистрированные в Москве и ближайших областях Светлые будут отлучены от Сумрака и подвергнуты принудительному изучению памяти. Хотите вы этого или нет – мы установим виновных и покараем их. Все проекты Ночного Дозора будут приостановлены до полного окончания расследования и суда над преступниками. На этом все. У вас есть два дня.

Москва, штаб Ночного Дозора,

12 сентября 1962 года

– Радостно встречает советская столица посланцев далекой народной Кубы!

Андрей вздрогнул, проснулся. Он лежал на кушетке в кабинете Гесера, накрывшись плащом. За окном золотился роскошный сентябрьский полдень. Телевизор «Темп» в углу кабинета (по его черно-белому кинескопу бежали полосы) бодрым мужским голосом сообщил:

– Фидель Кастро Рус и его брат Рауль посетили с официальным визитом столицу первого в мире социалистического государства. Многочисленная кубинская делегация возложила цветы к Мавзолею Владимира Ильича Ленина.

«Я заснул и не выключил телевизор, – вспомнил Андрей. – Я просидел здесь всю ночь, размышляя над ловушкой, в которую мы угодили, и кто-то из ребят, кажется, Рома и Юлька, приходили сюда, а потом Семен и Максим (надо будет все-таки выспросить у него, откуда приехал и прочее), и мы курили и спорили до рассвета. Утром я выпил горячий кофе и включил этот говорящий ящик, чтобы посмотреть новости, – но кофе только согрел, а не взбодрил. Я отключился прямо в одежде».

На экране возник чернобородый Фидель. Он что-то горячо говорил в микрофон, его суровый образ плохо вязался с елейным воркованием диктора теленовостей.

– Идеи великого Ленина вдохновили нашу революцию, – сказал кубинский руководитель после возложения цветов. – Наш сражающийся народ чувствует всемерную поддержку братского советского народа, советского правительства, Никиты Сергеевича Хрущева. Остров Свободы гордо несет знамя борьбы трудового народа под самым боком у главной гиены империализма – Соединенных Штатов Америки. Мы никогда не прекратим сражаться. Мы погибнем или победим, товарищи! Родина или смерть!

Скрипнула входная дверь. В щель между створками вплыла белая пушистая голова Крыницкого.

– Поспали немного, Андрей? Славно. Вам понадобятся силы.

Старик вошел в комнату, аккуратно прикрыл за собой двери, выключил телевизор. Остановился посередине, задумчиво переводя взгляд с заспанного Ярового на заваленный бумагами письменный стол, на поблескивающие в стеклянном шкафу кубки соцсоревнований и чучело лупоглазой совы меж ними.

– Мы с ребятами вчера перерыли тут все у Бориса Игнатьевича, – понуро объяснил Андрей, – искали хоть что-то, хоть какой-то намек…

– Успешно?

– У него все под шифрами. А если без шифра – то ничего важного.

– Это не от вас защита. Поставьте себя на его место – ежели бы до этих документов как-то добрался Дневной Дозор? М-да… Я, собственно, вот зачем пришел. Они там, – старик взмахнул рукой, – собирают Совет Магов. Меня уже пригласили – думаю, и вас позовут. Вот вам мой совет, дружочек, – откажитесь.

– Считайте, что уже отказался. Штаны на заседаниях протирать – увольте.

– Дело не в штанах, вернее, не только в штанах. Я уверен – этот Совет денно и нощно будет занят решением одной неразрешимой задачи: что и как мы будем скрывать через два, то есть уже через полтора дня. Когда в наших с вами разумах будет копаться Инквизиция.

– Заранее лапки вверх подняли, – зло сказал Андрей. Он рывком соскочил с кушетки, критически осмотрел свой измятый костюм. Трижды щелкнул пальцами – и одежда тут же приобрела такой вид, будто только что из ателье. Затем плеснул из холодного чайника воды в стакан, высыпал ложку чайной заварки; провел рукою над стаканом – и вода в нем мгновенно закипела, исходя паром.

– Вы не понимаете, – говорил в это время Адам Францевич, сверкая пенсне, – конечно, кто-то будет стараться найти путь выхода из кризиса. Обсудят какой-нибудь план поисков, возможно… Однако все мысли будут возвращаться к одному – что станется, если мы не выполним требования Инквизиции.