Маска резидента - Андрей Ильин

А кто первый успеет — поди угадай. Нет, такие перспективы меня не радуют. Надо линять при первой возможности. А будет такая не раньше, чем самолет коснется земли. Поэтому ждать. Ждать и по возможности отдыхать. Силы мне еще пригодятся. Пройдя второй раз, у пассажиров вытряхнули багаж и вывернули карманы. Жадные ребята. Миллионы взяли, а мелочью не гнушаются. Ладно хоть мой рубль, надежно припрятанный, им не достался, и еще хорошо, что я вовремя освободился от опасного груза, оставив спасенную аппаратуру в импровизированном тайнике. Самолет сделал еще один глубокий вираж и лег на курс. «Северо-северо-восток», — определил я направление. «Глубоко забираются — достанется мне оттуда пешком топать!»

Еще минут сорок «ан» находился в воздухе. Судя по болтанке, он шел над самой землей. Чего они хотят? Уйти от гражданских и военных радаров? Или тянут, грешным делом, к границе? Тогда совсем плохо.

Бандиты заметно нервничали: часто переглядывались, посматривали в иллюминаторы, ходили в кабину. Пошли на снижение. Сели, причем с такой тряской, что стало сразу ясно — на колхозное поле в лучшем случае. Самолет замер, но дверь не открыли и еще почти час держали всех внутри. Наконец старший объявил:

— Обстоятельства изменились. Милиция захватила наших… — на секунду он запнулся, не зная, какое подобрать слово, — коллег. Вы все будете заложниками. Если их не отпустят в три дня, мы вас порешим. Всех! Кончим до последнего! Всех!

Ну вот, а начал так интеллигентно. Нехорошо! Истерики — они самые опасные противники, с ними не расслабишься. Не по правилам они играют. По желаниям. Всех вывели наружу. Женщин отдельно, мужчин, не развязывая им руки, отдельно,

Посадочная полоса оказалась даже не полем, а поляной, обжатой со всех сторон лесом. К уже знакомым добавились еще несколько преступников. Да это целое бандформирование. Правда, и куш не маленький — на всех хватит.

Подробнее оглядеться не дали — криками и пинками загнали всех в крытую брезентом машину.

— Что-то будет? — причитали в темноте женщины. — Вдруг убьют всех?

— Эй, без галдежа! А то спущусь — галдеть нечем будет! — орал с крыши охранник.

Мужчины напряженно молчали.

Ехали долго, до темноты.

Хорошо они все продумали: захватить в воздухе, где уж точно никто посторонний не вмешается, самолет посадить в известной им точке, перегрузиться на машины, затеряться в кутерьме лесных дорог, выскочить где-нибудь в совсем неожиданном месте и раствориться среди жителей. А может быть, залечь месяца на два, пока идет активный поиск, в какой-нибудь дальней заимке… Жаль, милиция, проявив не свойственную ей оперативность, вмешалась. Так бы, глядишь, уже свободны были.

Остановка. Опять крики. Тычки. Угрозы. Нервничают бандиты. Психуют, что все вкривь пошло, что их почти идеальный план прямиком отправился коту под хвост. Построили: женщины — отдельно, мужчины — отдельно. Повели по тропе, которая закончилась у реки узкими сходнями, переброшенными на замызганное, покачивающееся на воде судно.

— Быстрее! Быстрее! Ну же!

Загнали в трюм. Захлопнули, задраили люк. Тишина, непереносимо спертый воздух, насыщенный сотнями оттенков перевозимого здесь ранее груза. Абсолютная темнота и неизвестность. Одна радость — руки развязали.

— А куда в туалет ходить? — глупо спросила одна из женщин.

Заработал двигатель, задрожал от встречной волны корпус, закачало с борта на борт. Плывем. Куда вот только?

— Ну-ка, мужики, давайте в кучку! — раздался чей-то голос.

Вспыхнула спичка, осветив лицо с запекшейся на щеке кровью. Это был все тот же получивший по голове пистолетом газовик-рабочий. Экий неугомонный! Мужчины потянулись на свет, женщины остались на месте. Произошла естественная для времен войны и катастроф растасовка людей. Слабый пол — в ближний тыл, сильный — на передовые позиции. Так было и так должно быть всегда.

— Мы так и будем покорно по морде сносить? — произнес для затравки кто-то.

— Перестреляют!

— Всех не перестреляют!

— А если всех?

— Значит, будем телками на бойне стоять?

— Ладно, хватит горячку пороть, давайте перекурим.

Пошла по кругу, высвечивая угрюмые серые лица горящей точкой, сигарета.

— Предлагаю наверх не выходить, а когда они спустятся, навалиться всем скопом, отобрать пару стволов и дать бой.

— А они бой давать не будут — бросят пару горящих телогреек и задраят люк. Через десяток минут мы спеклись! И оружие не пригодится, разве только к виску приставить!

— Значит, надо прорываться наружу!

— По одному, по узкому трапу? Здесь даже пистолета не надо — стой и лупцуй по объявившимся наружу пальцам и головам. Безнадега.

— Что ж, молча сидеть, смерти ждать?

— А может быть, действительно выкупят? Замолчали. Ничего здравого на ум не приходило.

— А корпус проковырять можно?

— Ну да, как в «Монте-Кристо». Пилкой для ногтей.

Я слушал их любительские, словно вычитанные в приключенческих книгах прожекты, понимая, что если дойдет до дела — все они покойники. Не имея специальной подготовки, не имея опыта, переть с энтузиазмом наперевес на стволы? Безумие!

— Может, соберем что у кого есть? — прозвучало первое здравое предложение.

Все загремели карманной мелочевкой. Их обыскивали, но забрали далеко не все — лишь то, что показалось бандитам ценным. Снова вспыхнула спичка.

Маленький карманный нож, две зажигалки, связка ключей, денежная мелочь, ручки, блокноты, булавки…

— Короче, ничего у нас нет. Пусто! Тут они не правы: много чего есть. Для такой ситуации чрезвычайно много! Любой из перечисленных предметов я бы мог легко превратить в смертельно опасное оружие, начиная от метательных дротиков, кончая небольшой, но очень эффективной в ближнем бою бензиновой гранатой, изготовленной из двух зажигалок и спичечных головок. А еще есть ремни, подтяжки, подковки и гвозди в каблуках обуви. А еще есть руки и ноги. А еще есть голова! Вот этот последний пункт перечня, пожалуй, и будет самым разрушительным, самым смертоносным оружием, которым обладает всякий живущий на свете человек. И дело даже не в телесных повреждениях, которые можно нанести с помощью собственной башки противнику. Да существует по меньшей мере дюжина головных ударов, обрекающих нападающего на верную смерть. И это не считая зубов, самой природой назначенных для защиты. Но это самое прямолинейное и непродуктивное использование, с точки зрения боя, торчащих на наших плечах голов. Голова дана человеку не для драки, а для того, чтобы думать. Именно эта ее основная функция смертельно опасна для любого противника. Мои товарищи по несчастью об этом забыли. Они искали готовое оружие вместо того, чтобы с помощью фантазии изготовить его из подручного материала. В их руках был целый арсенал пригодных для боя предметов, а они отбрасывали их как ненужный хлам. Будь моя воля, я за три-четыре часа, используя тот же набор, вооружил бы их не хуже солдат срочной службы. Но это бы значило раскрыть себя и провалить всю операцию.