Другая жизнь - Лайонел Шрайвер

Он просто обязан был понять, зачем Глинис ему это объясняет: она гордилась собой. И не должен был спрашивать: «Они ничего не нашли?» Ожидаемый, но приводящий в бешенство ход – она ни слова не произнесла в ответ, что в подобной ситуации было вполне объяснимо. Врачи не нашли ни кусочка. Последнее время она так мало времени проводила в мастерской, что могла не опасаться МРТ. Однако даже то, что она сказала, не заставило его задуматься.

Жил в своем мире. Ее желание уколоть его не имело бы успеха без надлежащей реакции с его стороны. Если бы он и заметил, что живот ее немного вздулся и при этом она похудела, то все равно не сделал бы должного вывода. Пожалуй, к лучшему, что он ничего не знал. Он думал о том, что и представить себе не мог, в каком плачевном состоянии находится их брак, и неожиданно вспомнил, что до прошлой пятницы вообще намеревался ее бросить.

– Тем вечером, – сказал он, – ты не должна была слушать мои разглагольствования о Пембе. Надо было меня остановить.

– Мне было интересно.

– Это нехорошо.

– А мне и не было хорошо.

– А как тебе было? – Шепу стало стыдно. Все прошедшую неделю он был таким заботливым, порой даже докучливым. Сейчас впервые за много месяцев он спрашивал ее о чувствах.

Она помолчала.

– Страшно. В определенном смысле мне было легче, что ты не знал.

– Потому что теперь ты вынуждена позволить себе бояться. – Он сжал ее ладонь. Всего лишь. – Я буду о тебе заботиться. – Смелое обещание, которое он, возможно, нарушит. Но нарушит с честью, в этом он себе поклялся.

Доктор Эдвард Нокс поздоровался с Шепом, рукопожатие было мягким и приветливым. Онколог не пользовался множеством антисептиков с характерным запахом, поскольку принадлежал к разряду тех врачей, которые действительно умели мыть руки. Этот больничный запах вызывал у Шепа тревогу.

– Мистер Накер, счастлив, что вы все же к нам присоединились.

Шеп воспринял эту фразу как порицание за возмутительное невнимание к супруге. Когда-то он бы обвинил жену за то, что попал в такую ситуацию, но сейчас решил, что не имеет на это права, возможность свалить все на нее стала непозволительной роскошью, оставшейся далеко в прошлом.

По тому привычному для нее движению, которым Глинис придвинула стул, он понял, что она уже бывала в этом офисе. У этих двоих сложились отношения, и хоть Шеп «все же» был здесь, он чувствовал себя лишним. Возникло стойкое ощущение, что для Глинис этот офис стал местом восстановления сил.

Доктор сел в крутящееся кресло, Шеп пригляделся и понял, что онкологу под сорок, хотя последнее время ему стало труднее определять возраст собеседника. Однако пока он еще видел разницу между шестьюдесятью и шестьюдесятью пятью, но все, кто был моложе, выделились в отдельную категорию «моложе меня», что было весьма эксцентрично, поскольку он и сам еще не добрался до той черты, хоть и представлял, как этот возраст отражается на характере и в зеркале. Когда в перспективе лишь старение, ты уже не понимаешь, что такое тридцать семь и как человек выглядит в этом возрасте. Молодые люди казались Шепу несмышленышами, их самоуверенность, которую сейчас и излучал доктор Нокс, пустой и беспочвенной – она представлялась фальшивой и наигранной. Шеп очень хотел доверять этому человеку, надеялся, что сможет по-дружески называть его Эдвард, если даже не более дерзко – Эд.

Подтянутый и ухоженный, Нокс, скорее всего, предпочитает на десерт фрукты и выделяет в течение дня время для занятий на беговой дорожке в тренажерном зале больницы; сам ведет тот образ жизни, который пропагандирует. Шеп всегда симпатизировал практикующим врачам, которые имеют фунтов двадцать лишнего веса и тайком покуривают на парковке для персонала.

Лицемерие обезоруживает. От врачей Шеп всегда ждал не авторитетных заявлений, а извинений.

– Хочу извиниться за то, что мы так долго не могли поставить точный диагноз, – начал доктор Нокс, обращаясь к Шепу. – К сожалению, мезотелиому не так просто выявить, необходимо было исключить ряд других заболеваний, протекающих с такими же симптомами, например повышение температуры, вздутие живота, вялость, нарушение перистальтики желудка.

Шеп понятия не имел, что такое нарушение перистальтики, но спросить не решился, поскольку врач сразу бы понял, как мало он знает о характере заболевания жены, как мало обращает на это внимания.

– Полагаю, супруга сообщила вам, что перитонеальная мезотелиома встречается крайне редко, – продолжал Нокс. – Не буду от вас скрывать, что это весьма серьезно. Дело в том, что брюшина покрывает все внутренние органы очень тонкой пленкой, скажем, как пищевая пленка, опухоль может находиться глубоко внутри, и ее невозможно будет удалить хирургическим путем. – Шепу понравились эти сравнительные обороты речи, по крайней мере, они были ему понятны, поскольку он знал, что такое пищевая пленка; Нокс не предполагал, что муж его пациентки до такой степени равнодушно относился к столь серьезному заболеванию жены, что даже не удосужился заглянуть в энциклопедию и поинтересоваться предполагаемым диагнозом. – К сожалению, приходится констатировать, что симптомы заболевания не проявляются на первых стадиях. Тем не менее в распоряжении современной медицины целый ряд новейших методов лечения. Постоянно разрабатываются новые препараты, новые подходы к решению проблемы. Смертность уменьшается.

Шеп читал обо всем этом в Интернете, но решил, что будет неуместно заявить об этом именно сейчас. Кроме того, он счел необходимым дать возможность врачу произнести традиционную вступительную речь. Шеп прочитал множество статей, поэтому понимал, что доктор еще не закончил: помимо обнадеживающих, оптимистичных речей, Нокс наверняка припрятал в рукаве парочку фактов, способных отравить их существование. По спокойному выражению лица врача стало очевидно, что он привык к подобному ходу разговора, допускающего множество отступлений. Манера говорить, несмотря на методичность, была доброжелательной – он улыбался и смотрел Шепу прямо в глаза – Эдвард Нокс с самого начала поразил Шепа своей мягкостью.

Однако, как ни стремились доктора казаться добродушными, это качество было в действительности присуще им лишь отчасти. Их новости, даже преподнесенные в самой деликатной манере, на поверку были весьма жестокими, а если таковыми не оказывались, то были ложными, а от этого становились еще более жестокими. Шеп не понимал, почему они идут на это. Хотя, конечно, стентирование, шунтирование артерий и восстановление водоснабжения с технической точки зрения схожие операции. В определенном смысле врач имеет много общего с мастером, который, бывает, стучится в вашу дверь и говорит: «Прошу прощения, но мне не удалось починить кран». Самая приятная и в том и в другом случае фраза «Прошу прощения». И потом он уходит и, возможно, даже машет на прощание, оставляя вас наедине с глухо урчащим краном. Кто захочет иметь такую работу?

– Но у меня есть и хорошие новости, – продолжал Нокс. – Во-первых, как я уже говорил вам на прошлой неделе, миссис Накер, МРТ не выявила никаких патологий в легких. Более того, готовы результаты лапароскопии. Мезотелиома бывает двух разновидностей – два типа клеток злокачественного новообразования. Эпителиоидные медленнее развиваются, саркоматозные быстрее. В вашем случае обнаружены только эпителиоидные клетки. Это позволяет сделать более оптимистичный прогноз.