Война - судья жестокий - Анатолий Полянский

Ребята быстро подползали к огневой точке. Но «чехи» подняли головы и увидели их. Резкая пулеметная очередь вспорола тишину. Теперь уж скрываться не стоило.

— Вперед! — крикнул Сухолитков и услышал еще одну длинную пулеметную очередь.

«Неужели ребят скосили?» — подумал он со страхом. Но пулемет тотчас же замолчал, и Андрей вздохнул с облегчением. Успели все-таки его верные помощники! Огневой точки у врага больше не существовало. По всей видимости, Воробейчик метнул в пулеметчика нож, отобранный им у убитого охранника. А уж метателем холодного оружия тот был отменным: поражал цели с пятнадцати-двадцати метров. Теперь огневая точка была уже в их руках, что и подтвердила пулеметная очередь, прошедшаяся по лагерю бандитов. А там уже царила суматоха. Повскакав со своих ковриков, «чехи» стали в беспорядке метаться между палаток. Некоторые падали, сраженные огнем из пулемета.

Разведчики бежали по косогору прямо к огневой точке. И уже когда почти достигли ее, из кустарников, что шли по ложбине справа от пещеры, ударили автоматные очереди. Одна из пуль все же нашла свою жертву, попав в бок рядового Донцова. Он упал, обливаясь кровью, и крикнул:

— Я останусь у пулемета и вас прикрою!

Андрей подумал, что решение бойца правильное: он жертвует собой, так как бежать больше не сможет, чтобы спасти остальных. Другие разведчики тоже поняли его. Двое бойцов подхватили Донцова и внесли в дзот.

Десантники были уже на опушке леса, когда Сухолитков, обернувшись, вдруг увидел между палаток фигуру Мундована. Он тоже, видно, был растерян. Размахивая пистолетом, зажатым в руке, он бежал по лагерю, стреляя и по лесу, и в своих пытавшихся бежать боевиков. Рядом со старлеем стоял Воробейчик с автоматом в руках. Андрей протянул руку и взял у старшего сержанта оружие. Тщательно прицелившись, он дал в главаря бандитов длинную очередь. Тот споткнулся и рухнул на землю. Чтобы быть до конца уверенным в гибели Мусы, Сухолитков опустил ствол, поймал в прорезь прицела лежащее тело главаря бандитов и снова нажал на спусковой крючок. Тот вздрогнул и затих окончательно. «Вот и выполнено задание!» — подумал Андрей, но радости не почувствовал: слишком дорогой ценой они расплатились за это.

— Быстро уходим! — скомандовал он.

— Двигаемся на юг!

— Но там же Азербайджан, — сказал Барабанов.

Сухолитков скупо улыбнулся.

— Хорошо географию знаешь, Олег. Но мы сделаем еще не один поворот — и вернемся, конечно, к своим. Нам нужно сейчас запутать следы. Думаешь, нас не будут преследовать?..

Впереди на их пути стоял густой лес. Но он, будто желая помочь отважным разведчикам, мягко расступался перед ними, открывая одну тропу за другой. И они уходили все дальше и дальше от того места, где провели столько дней в настоящем аду. Да, их осталось гораздо меньше, чем было. Но они выполнили задание и могли этим гордиться.

На горы медленно опускалась ночь. И была она удивительно тихой и спокойной. Взошла луна, и на небо высыпали звезды. Крупные, яркие, они повисли над горами. А когда десантники повернули наконец на север, они обнаружили Полярную звезду. Она указывала им путь и давала полную уверенность, что теперь-то они вернутся на Родину.

Вместо послесловия.

В том, что ты прочел, дорогой мой читатель, нет выдумки. Просто я изменил фамилии и ввел некоторые детали, необходимые для описания образов героев. Недавно во время командировки в горную Чечню мне удалось познакомиться с некоторыми героями рассказанной выше истории, в том числе и с капитаном Сухолитковым (я оставил его подлинное имя, изменил только воинское звание). Из бесед с ними сложилась цельная картина произошедшего, и я постарался достоверно передать то, что они мне рассказывали. Разумеется, у каждого была и своя собственная точка зрения на события тех страшных дней. Но все были едины в том, что они выполнили свой воинский долг до конца, проявили отвагу и мужество. На то они и солдаты. Эти люди выбрали себе мужественную и славную профессию — защищать Родину.

Автор.

1

Истошный вопль дневального «Рота, подъем!.. Тревога!» сорвал солдат с постелей. Толкаясь в узких межкроватных проходах, чуть не сталкиваясь лбами — койки-то стоят в два яруса, — мы лихорадочно натянули обмундирование и, на ходу застегивая брюки, рванули к выходу. Не дай бог опоздать на построение! Старшина потом три шкуры сдерет.

Через минуту рота уже стояла перед казармой. В самом помещении, узком и длинном, не было места для построения в две шеренги восьмидесяти гавриков, составляющих нашу славную воздушно-десантную роту, которая, несмотря на присвоенный ей первый порядковый номер, считалась в полку самой недисциплинированной.

Я пристроился на левом фланге, потому как при своих ста семидесяти считался недомерком. Меньше меня был, пожалуй, лишь Левка Арончик. Не знаю, почему его определили в десантуру — ни габаритами, ни мощью мускулов он не отличался, поэтому его все обижали, что было несправедливо: парень оказался добрым, доверчивым. Пришлось взять его под свою опеку.

Стояла непроглядная темень. Как у негра в… одном месте, сказал бы наш ротный острослов Виталька Букет, всегда изъясняющийся довольно «изысканно». Я взглянул на часы. Бог мой, три часа ночи. И зачем нас подняли в такую рань? Учений вроде не предвиделось. Мы готовились к отправке в Чечню, где разворачивалась контртеррористическая операция. Слухи об этом ходили уже недели две, а недавно получили подтверждение. Роту доукомплектовали личным составом, на склады начали подвозить оружие и боеприпасы, да и офицеры, не стесняясь, вслух заговорили о том же. Для рядовых в портянках все стало предельно ясно: скоро в путь!

Кое-чему нас успели обучить. Прошли курс молодого бойца, обкатку танками, несколько раз побывали на стрельбище и знали уже, как на спусковой крючок нажимать. Но какие из нас получились на данный момент воины, трудно себе представить. Восемнадцати-девятнадцатилетние пацаны не имели ни сноровки, ни закалки. Что они смогут? «Мама» кричать, когда прижмет? Даже грамотно бросить гранату или пальнуть из подствольника по цели по-настоящему не умели. Обучали-то нас в основном на пальцах, боеприпасы экономили. Денег на это, как и на все остальное, не было.

Я, правда, был исключением. Мне стукнуло двадцать пять, но это особая статья. Два года удавалось славно косить от армии, да еще два курса в институте, где была военная кафедра, успел прозаниматься…

— Ты не знаешь, Костя, зачем нас подняли в такую рань? — тихо спросил стоящий справа от меня Арончик.

— ЧП стряслось грандиозное! — вместо меня ответил Букет, услышавший Левкин вопрос. — Ротный рвет и мечет.

Помимо того что Виталька считался острословом, он числился еще и всезнайкой, что было отчасти верным. Он любил совать нос в каждую дырку и часто узнавал новости раньше всех. Фамилия парня была Букетов, но ее, наверное, не помнил даже старшина роты. Все звали его Букетом, на что тот охотно откликался.