Спаси мою дочь, бывшая! - Настя Ильина

Мы входим во двор, и я с грустью обвожу его взглядом. Ася немного морщится, поглядывая на траву, которая чуть ли не с нее ростом.

— Я давно тут не жила… Здесь бы все привести в порядок… Вон там… — показываю в сторону заднего двора, — даже кусты с ягодками есть, но мы до них сейчас не доберемся.

— Мне тут нравится! — улыбается Ася. — Можно заблудиться как в лесу! Вот только где же мы будем устраивать пикник?

— А это станет проблемой… Можно сесть на крыльце. Я принесу плед, который мы сможем расстелить здесь.

Ася кивает, и я скрываюсь в доме. Все внутри пропахло сыростью, и я надеюсь, что на солнце от этого запаха быстро не останется следа. Беру свой любимый плотный плед, выхожу на крыльцо и удивленно застываю взглядом на бывшем: Багрянский снял пиджак, закатал рукава своей белоснежной рубашки и взял в руки косу, которая уже успела заржаветь за эти семь лет. Он скосил некоторую часть травы и теперь смотрит на меня с виноватой улыбкой на губах.

— Извини, что решил похозяйничать, но мне кажется, что здесь просто идеальное место для того, чтобы организовать пикник! — кивает бывший.

Сердце сжимается, и мне тяжело сделать вздох. Стальные тиски сдавливают горло, когда я смотрю на Багрянского и вспоминаю, как он впервые взял косу в руки.

Прошлое настойчиво врывается в мою жизнь, напоминая о том, как в нем было хорошо. До измены, разделившей все на «было» и «стало».

— Как тут красиво! — восхищается Ася, и я смотрю на нее, пытаясь понять, чем руководствовалась Аня, бросив своего ребенка.

Или это Багрянский вынудил ее так поступить?

Мужчина ставит косу и оттряхивает руки. Он смотрит на меня несколько мгновений, а я сбегаю от его взгляда и спешу расстелить плед на выкошенной полянке.

— Если хочешь, я могу все здесь убрать, раз уж ты решила жить пока тут…

— Спасибо, но не стоит… Как-нибудь справлюсь сама.

— Я понял! — соглашается бывший.

— Почему она бросила дочь? — вдруг спрашиваю я, оборачиваясь в сторону мужчины, и наши взгляды с ним пересекаются.

— Потому что та нужна была ей, чтобы привязать к себе мои деньги? — задает мужчина встречный вопрос.

— Но ты сам женился на ней…

— Действительно хочешь поговорить об этом?

Взгляд мужчины прожигает меня насквозь, и я понимаю, что чем больше мы с ним общаемся, тем больнее становится снова. Отрицательно мотаю головой и вместе с Асей начинаю расставлять еду из пакетов на плед.

После плотного обеда Багрянский достает из машины пакет и дает дочери одну таблетку за другой, а она смиренно пьет каждую. На глаза наворачиваются слезы, и я надеюсь, что в ближайшее время эта девочка вылечится.

Багрянский держится рядом со своей дочерью, и когда мы с ней начинаем разглядывать густые облака, он отходит в сторонку, сохраняя между мной и ним дистанцию. Мы ложимся на согретый солнцем и уже успевший просохнуть плед, и смотрим на сгустившиеся облака. Я показываю Асе одно из них и спрашиваю, с чем оно ассоциируется у нее.

— С постелькой! У меня в больнице была такая же постелька…

Смотрю на девочку. Больница еще долго не выйдет у нее из головы. Я тяжело вздыхаю, но стараюсь не подавать вида, что жалею ее, потому что Ася явно не нуждается в сострадании. Она сильная и умная девочка.

— Таня? — слышу негромкий зовущий меня голос и вздрагиваю.

Виктор.

Наши взгляды с Багрянским пересекаются, а я поднимаюсь на ноги и спешу к воротам.

— Привет! У меня получилось вырваться с работы пораньше… Думал, что прогуляемся и пообедаем вместе, а теперь понимаю, что пришел не вовремя. Ты снова со своим бывшим?

— Нет! Вить, это не то, что ты подумал… Мы с Багрянским не вместе и никогда не будем вместе… Я все расскажу тебе позднее. Ладно? Давай ты вернешься через часик? Я надеялась, что ты согласишься свозить меня в город за продуктами, и мы с тобой сможем обо всем поговорить.

Виктор зло смотрит на Демьяна, а тот не сводит взгляд с него. Они ведут себя как два идиота, но если злость Виктора я еще могу понять, то вот ревность бывшего — нет.

— Ладно. Надеюсь, что твои объяснения имеют хоть что-то общее со здравым смыслом! — кивает Виктор, улыбается и уходит.

— Это твой жених? — спрашивает Ася, когда я возвращаюсь.

Жених?

Сердце колотится в груди, и я снова кошусь на Багрянского, того, кто был моим единственным женихом и почти успел стать мужем.

У меня действительно был жених…

Но теперь его нет.

— Не знаю, пока… Все возможно, — пожимаю плечами я и слышу, как бывший скрипит зубами.

Руки сжимаются в кулаки, а я все не могу отвести взгляд от места, на котором стоял этот «жених». Откуда он свалился? Неужели приехал следом за Таней? Мне ничего не передавали о том, чтобы она ходила на свидания и вообще встречалась с кем-то в последнее время. Так откуда появиться этому жениху? Или Таня хочет просто насолить мне?

Перевожу на девушку взгляд, и мы несколько секунд безотрывно смотрим друг на друга. Дымка выдерживает презрение в своем взоре, а я пытаюсь понять — она хотя бы догадывается, что сама подложила сестру под меня? Внутри кипит ярость, но я успешно давлю ее, потому что рядом дочь. Дочь, которая зависит от Тани, от ее решения помогать нам дальше. Если девушка откажется, то моя малышка может умереть. Сердце сжимается, и я отвожу взгляд в сторону.

Нет.

Не умрет.

Я буду из кожи вон лезть, чтобы она осталась со мной и повидала жизнь, насладилась всеми яркими красками той.

Какое-то время Таня с Асей разглядывают облака, плывущие по нежному небесному полотну, а я стою на месте и все думаю об этом женихе…

Мужик смотрел на меня так, словно знал все об измене и о том, что Дымка не должна была прощать меня. А еще в его взгляде горело что-то собственническое, словно девушка уже пообещала ему хранить верность до гробовой доски.

Могла ли Таня дать такое обещание?

Вряд ли…

Посмотрев на часы, я понимаю, что мы уж слишком загулялись. Асе пора домой. Ей нужно больше отдыхать по назначению врача, хотя я не могу не отметить, что на ее щечках появился едва заметный румянец, который буквально бросается в глаза. Асе нравится здесь, но я не смею задерживать ее рядом с Таней. Если дочь привыкнет к своей тете, она будет скучать по ней и страдать еще сильнее…

Они обе будут страдать.

— Ася, нам пора ехать домой… — говорю негромко, стараясь не испугать чересчур увлеченных девочек.

— Можно побыть тут еще немного? — начинает дуть губки малышка.

— Милая, ты можешь приехать потом снова. Если папа говорит, что пора, значит пора… Да и мне нужно собираться, потому что сейчас мы с Витей поедем в магазин.